ГЛАВА 14 1963 ГОД СЕНТЯБРЬ
На днях наши с китайцами снова облили друг друга грязью. На этот раз доводы китайцев не очень убедительны, чувствуется их обида, что наши не передали им секрет атомного оружия.
Вот они, бывшие «братья навек». Хороши эти друзья и братья, когда им трудно, когда они в беде, но как только они почувствовали силу, они заговорили другим языком, соответствующим их подлинным мыслям. Боюсь, как бы не было таким будущее Кубы.
В первых числах сентября к нам должна прибыть замена, всего в полку заменяются 38 человек. Едут к нам также сверхсрочники и младшие специалисты, возможно, среди них будут фельдшера и санинструктора.
На днях у нас был неплохой концерт художественной самодеятельности Группы, потом они отправились в Тунас давать концерт кубинцам. Поехали туда и мы. Народу собралось много, дверь театра была открыта настеж, шум стоял неимоверный. Концерт кубинцы воспринимали без особого энтузиазма, лучшие наши танцы, раздольные песни не производили на них впечатления. Было спето несколько кубинских песен на их языке. В общем, потрудились артисты не мало. Самим же им пришлось готовить сцену для концерта и ремонтировать громкоговоритель с микрофоном, а отцы города в это время заседали и обсуждали, как провести этот концерт.
Из Гаваны со сборов старших врачей возвратился Петя. Он возбужден, мысленно уже в дивизии, ждет телеграмму, чтобы всё передать мне. Говорит, что есть возможность Таню сделать начальником медпункта, а меня — старшим врачом. Мою просьбу о характеристике воспринял без энтузиазма. Он полон желания навести порядок в лазарете дивизии, и он будет наводить его своими гнусными методами. И опять он показал себя: в разговоре с Витей пожелал взять с собой наш матрац, на котором он сейчас спит. Можно подумать, что в управлении дивизии начмеду не найдут матрац.
На совещании в Группе их учили уму-разуму, читали прописные истины военной медицины, ругали за беспорядки. Особенно досталось полку Ржевского, там даже докторам приписали саботаж. Мы оказались в золотой середине.
Вот это новость: заменяется весь наш политотдел. У политработников, оказывается, свои особые законы: никто больше из управления не заменяется, а они заменяются. Всем известно, что первыми с тонущего корабля бегут крысы. Правда, Зверев сделал такую мину, что недоволен заменой, но, как оказалось, он недоволен тем, что ему не сообщили, куда он едет. Уезжает этот ненавистный политотдел, только лучшим ли будет новый.
Убыл, наконец, от нас Петя. Напоследок командир его хорошенько помучил, целый день издевался, не принимал для сдачи дел. Таня говорит, что он не любит слабых. Но он не любит и самостоятельно мыслящих и упрямых. Своеобразный и очень тяжелый человек наш командир, трудно мне будет с ним работать. Но наш Петя теперь тоже высокое начальство, под конец он проявил свой характер, выразил командиру недовольство таким издевательством. Пете очень хотелось взять с собой этот злополучный матрац, да ничего не вышло. Он мне этого, наверное, не забудет.
Вчера с Таней разговорились о том, как я руковожу людьми. Она говорит, что я их слишком опекаю, дергаю, вмешиваюсь сам в каждую мелочь. Я слишком нетерпелив, требую выполнения своих указаний быстро, немедленно, сковываю инициативу подчиненных. От этого они становятся пассивными, иждивенцами, против чего я их предостерегаю. Выходит, я делаю из них то, против чего протестую. Надо будет учиться руководить. Самая тяжелая работа
— это руководить людьми.
Сейчас в нашем душе очень часто бывает горячая вода, так что мы совсем зажили по-барски. Я сказал Тане, что, помывшись, она кажется мне девушкой. «Я буду мыться каждый день», — пообещала она.
Таня говорит, что студенческие годы не вызывают у нас особо радостных воспоминаний: это были годы нищеты, полуголодного существования, отречения от всего. Она уверена, что у нее не хватило бы сил повторить всё это.
Свободное копирование
