12 июля прибыл к Орлу. Они находятся недалеко от города Сега де Авила в бывшем доме терпимости. Здесь значительно больше, чем у нас, помещений, они в основном в виде камер. Днем в них жарковато, там, по-видимому, работали по ночам. Медпункт расположен полностью в помещениях, поэтому условия здесь лучше наших и выглядит он приличнее. У них соблюдены многие военные формальности, о которых мы попросту забыли, но которые бросаются в глаза проверяющим: таблички на дверях, нарукавные повязки, инструкция дежурному. Однако медицина здесь упрощена до предела. Все инъекции они делают шприцем, находящемся в спирту —так проще и не надо кипятить, инструменты не хранятся в тройном растворе, так как в нем они ржавеют, и раствор краснеет. Народ здесь более дисциплинирован, чем у нас, не знаю, более ли он грамотен. Есть и у них свой Коля, на котором держится весь медпункт.
Первое впечатление от части: больше порядка, личный состав подтянут, дисциплинирован. Здесь имеет место попытка всё регламентировать, расписать. В столовой каждый имеет свое место, и не дай Бог сесть на чужое. Кормят же здесь хуже, чем у нас.
Вчера ездили на пляж. Там было плохо во всех отношениях, кроме одного: никто не выпил ни грамма спиртного. Говорят, что у них сейчас нет денег. У нас и это не останавливает.
В работу окунулся с головой. Сегодня поступило двое непонятных больных, оказавшихся в конечном счете с инфекционной желтухой. Ездил с ними в Санта-Клару в негостеприимный русский госпиталь. Он сейчас, как и Гаванский, смешанный, у них уже начали передавать кубинцам аптеку, да потом запретили. О своей жизни на Кубе девушки Санта-Кларского госпиталя отзываются так: «Полуголодное существование, как в тюрьме».
Здесь я живу с инженером полка Родниным, являющимся ветераном части. Он рассказал мне кое-что о полку. Казанский полк ПВО был когда-то в корпусе на привилегированном положении, люди служили в нем лет по 10. Орел имел большие связи в Казани и выгодно их использовал для себя и вышестоящего командования. Здесь же полк попал в немилость к командиру дивизии. Сейчас Орел находится в Союзе, куда он срочно выехал в связи с трагической гибелью дочери. Временно полком командует огромный добродушный голубоглазый подполковник Тараниченко.
Я думал, что спокойно проведу эти 20 дней у Орла, а получилось наоборот. Вчера в третьем дивизионе появилась вспышка поносов, оказавшаяся вспышкой дизентерии, всего заболело 5 человек. Это первая у меня вспышка дизентерии на Кубе. И надо же ей было случиться именно сейчас! Вчера и сегодня проездил в этот дивизион, ликвидируя эту вспышку.
У Орла в офицерской столовой очень плохое питание: первые и вторые блюда готовятся плохо и скудны, третье блюдо несладкое и в небольшом количестве. При одной и той же норме продуктов на каждого питающегося питание у нас лучше. Просто у них нет должного контроля за питанием, некому ловить воров. Еще по дороге в полк начинается растаскивание продуктов: тащат шофера, кладовщики, их дружки, затем тащат из продовольственного склада. Часть продуктов уплывает командованию полка, у них всегда есть неплохая закуска. Только остатки продуктов попадают в столовую. Солдаты в полку шутят: «Нас кормят супом с головами
— это когда видна голова, если заглянешь в суп». В дивизионах воруют меньше, поэтому питание там лучше.
Как-то я задумался над тем, почему у нас с кубинцами нет искренних, добрых отношений. Мы не разделяем их отношения к труду, их труд ценится дороже, при меньшей затрате труда они живут относительно лучше нас. Они имеют машины, виллы, их жены не работают. Наш же народ при тяжелом труде получает минимальные блага. Не обеспечив себя, мы отдаем последнее своим друзьям, а какие они — мы теперь видим. Играет большую роль и личное, повседневное отношение к нам кубинцев, отношение их девушек к нашей молодежи. На нас смотрят не как на цивилизованных представителей большой передовой державы, а как на туземцев, дикарей. Это нам оскорбительно. Мы также очень разные по своему национальному характеру, привычкам, обычаям, поведению. Вот почему мы не любим кубинцев. Почему они не любят нас? При всей нашей благородной миссии, мы остаемся иностранцами, пришельцами. Одних иностранцев они недавно прогнали, другие их заменили. Причем, мы — вооруженные иностранцы, почти оккупанты. Такого даже американцы себе не позволяли. Кубинцам также не понятна наша мораль. По-видимому, их пока больше устраивает более суровая и безалаберная мораль американцев. Мы навязываем им новый, чужеродный, во многом непонятный общественный строй. Если по своей религии, духовной культуре Куба — дочь Испании, то по своей материальной культуре — это дочь Америки. Американцы весь этот континент создали по своему образу и подобию.
Мой сосед по жилью со странностями: почти всех считает дураками, себя же, по-видимому, умным, воспитанным человеком. «Ханыга» —так называет он всех проходимцев. Это слово стало его кличкой в полку.
Свободное копирование
