Вчера вечером подслушал, как командир говорил Пете, что он меня жалеет и балует. Петя своего добился, создал впечатление у командования, что он здесь всё тянет сам, а мы бездельничаем.
Разговорились как-то я, Галиев и Богдан. Все осуждают порочные методы работы политработников, их изобилие, бесполезность. Говорили также о трафаретности и славословии в характеристиках и аттестациях.
Сегодня спросили у начальника политотдела дивизии Могильнера о перспективах нашего здесь пребывания. Он ответил общими словами и обвинил интересующихся в отсутствии стойкости и выдержки. Много ли этой стойкости у него самого? В период кризиса он ездил по Кубе в кубинской форме и с большой охраной — вот его стойкость.
Наша Надя была 4 дня в Камагуэе, Петя начал уже делать похабные предположения на ее счет. Не понимаю, как можно, работая с людьми, всё время пакостить им!
Прочел книгу Н.Вирта «Крутые горы». Конец у нее веселый, но навевает она грустные мысли. Главный герой книги за год выводит запущенный колхоз в передовой — почти утопия. Очень многое показано там так, как должно быть, а не так, как есть на самом деле. Автор книги вольно или невольно, изображая положительное, на самом деле насмехается над ним — это положительное вызывает грусть и разочарование. Так надо уметь писать! Таким положительным фактором в книге является партийное руководство сельским хозяйством. Боже мой, сколько над бедным крестьянином стоит вдохновителей, учителей, друзей из партийного руководства, стремящихся заставить его работать. Это русского-то мужика! Вы дайте ему землю и позвольте свободно на ней трудиться и распоряжаться плодами своего труда, и он будет сам себя нещадно эксплуатировать и добьется успеха! В Америке над фермером стоит один лишь фактор — материальная заинтересованность. Этого вполне достаточно, чтобы американскому сельскому хозяйству быть одним из лучших в мире. Говорят, что на Кубе в настоящее время также наблюдается падение сельского хозяйства, в частности, падает сбор сахарного тростника. Крестьяне говорят, что Команданте Фидель хитрит, всё собранное забирает себе.
Не может земледельство процветать тут, где никто не имеет ничего собственного.
Таня мне сообщила, что ей ничего определенного пока не говорят, собираются повторять те же неприятные процедуры. У меня появилось желание забрать ее оттуда побыстрее, пока ей не сделали там какую-либо гадость. Не внушает мне этот госпиталь доверия, больно уж у него рыльце в пушку.
Опять вдохновлять нас приехал Могильнер. На все наши конкретные волнующие вопросы отвечал общими положениями о нашем патриотическом долге, о первоочередности общегосударственных интересов и второстепенности интересов каждого из нас. Все ушли озлобленные — мы же не маленькие дети, чтобы читать нам прописные истины из морального кодекса строителя коммунизма.
Скорого возвращения на родину не обещал. Мы здесь заложники
— это точно. Или нас отсюда вышибут с позором, или мы нашим пребыванием на Кубе выторгуем что-либо у американцев.
Сегодня мне попалось письмо Тани к Тоне, не отосланное ею и подложенное, вероятно, для того, чтобы я его прочел. Письмо написано в минуту озлобления, когда мы были в ссоре из-за пляжа. Надо сказать, что будучи в ссоре со мной, Таня в последнее время пишет кому-либо письмо, которое, будучи отосланным, рвет последние нити нашей совместной жизни. Некоторые строки из письма.
«Если вы не хотите меня признавать, то зачем я буду тратить зря время и лезть вам в душу. Ваша мама не может смириться с тем, что Витя женился на мне, хотя я до сих пор не могу понять, чем я ей не угодила. В какое положение вы меня поставили — все отвернулись от меня, а теперь без зазрения совести в каждом письме упрекаете в зазнайстве. Мама всё оплакивала Витю, что он несчастлив со мной. А я, по правде говоря, до сих пор не пойму, счастлива ли я с ним».
Дальше идет описание титанического Таниного труда по овладению новыми специальностями, в чём есть доля правды, а также рассказ о перенесенных климатических невзгодах.
«Характер у Вити тоже не из легких, мне надоело приспосабливаться и постоянно уступать. Терпение мое постепенно иссякает, не знаю, к чему это приведет, потому что он уступать не привык. Очевидно, случится так, что у вас появится любимая невестка».
А вот место из присланной сегодня мне Таниной записки: «Совсем я по тебе почему-то загрустила. Я уже представила, что осталась совсем одна и что тебя больше никогда со мною не будет. Как это ни глупо, но мне эти мысли совсем не дают покоя».
По прочтении вышеупомянутого письма я считаю, что она не далека от истины. Мои родные не заслужили того, чтобы с ними разговаривали в таком тоне. А еще эта злопамятность! По-видимому, расчет в письме был еще на то, что по прочтении этой исповеди мать в будущем не пожелает больше жить с нами. Для меня ясно одно, что человек, так настроенный против самых близких мне людей, не может рассчитывать на мое расположение. Ведь эта самая ее настроенность явилась причиной моей контрнастроенности против ее родных. Мы зашли слишком далеко в своем разрыве. Не знаю, кончится ли это чем-нибудь хорошим.
Свободное копирование
