На продовольственном складе пропала партия кур — подвел холодильник. Командир попросил попытаться их спасти. Безжалостно обрезаем подозрительные места, остальное моем в растворе марганцовки. Куры всё равно пахнут. Решаем подвергнуть их термической обработке, добавив побольше различных специй. С командиром идем в столовую и демонстративно при солдатах обедаем, съедаем по большому куску курятины, которая всё же попахивает. Солдаты следуют нашему примеру. Куры были спасены, в столовой был предотвращен солдатский бунт.
Возвратился из Гаваны Дурнев со свитой. Переводчика Салиева сдали в психиатрическое отделение с шизофренией. Кстати говоря, он был самым способным переводчиком-самоучкой в части. Планируется поездка в Гавану за медикаментами и для отправки вещей Салиева. Старшим назначен я.
Побывав в Гаване, Дурнев ничего толком рассказать о ней не может — был в Гаване и не видел Гаваны. Курсировали они в основном по одной и той же улице и по набережной, боясь заблудиться. Решающую роль при этом, конечно, сыграла трусость Дурнева. Его впечатление от Гаваны: город большой, красивый, особенно красивы новые кварталы, центр, набережная, есть и трущобы. Очень большое уличное движение, много транспорта, воздух с массой выхлопных газов.
Работница штаба Рая, которую за ее полноту прозвали «тетя лошадь», распустила про нас с Таней слух, что мы с ней плохо жили, расходились, а здесь, мол, все держатся за своих жен. Первоначально, по всем данным, всё это явно исходит от капитана Шакалова, так как только он знает камышинские сплетни. Он оказался большим болтуном, хотя и отрицает это. Меня он уверяет, что во всех этих сплетнях виновата сама Таня. Еще в поезде она болтала об этом Ренате и другим женщинам, даже говорила, что второй раз замужем. Обо всём этом здесь потом разболтала Рената. Конечно, раз человек уехал, можно теперь на него всё валить. В общем, мы успели попасть на злые языки.
В декабре между СССР и Кубой установлено регулярное сообщение пассажирскими теплоходами, которые будут ходить два раза в месяц. Наши порты назначения — Рига и Николаев. А на днях объявили о регулярном воздушном сообщении. Почта уже прибыла самолетом, причем довольно быстро — за 10-15 дней.
У нас установили телевизор, и теперь мы смотрим передачи кубинского телевидения. Очень много и довольно бойко они болтают, много трескотни, иногда показывают танцы, моды, наши фильмы. В общем, мало чего интересного.
Нам дали за Тунасом дом на шесть комнат. Планировали вселить туда три семьи и несколько «холостяков», а также сделать там комнату для приезжих. Сейчас, кажется, туда хотят вселить шесть семейных пар. Дом не очень привлекательный — далеко от части. Нас, кажется, тоже планируют туда вселить, хотя мы, проживая в диких условиях, туда не рвемся. Ко всему человек привыкает! Правда, на зло некоторым можно было бы и вселиться. Тася, например, сказала Тане: «Вы думаете, что вам там что-либо достанется?» Есть еще слух, что нам дадут большую гостиницу в самом городе. Всё слухи.
Тася принесла нам накладную на палатку — мол, побыстрее сматывайтесь. Получив палатку, я уехал в Ольгино, за это время ребята ее поставили. Прибыв из госпиталя, узнаю от командира хорошую новость: мне присвоили звание капитана. Вот уж везучий день! Срочно обмываем новую звездочку.
Под руководством Гриши Сомова замостили палатку, Таня ее вымыла, и вечером мы в нее вселились. Досок немного помог достать Сидоров, поэтому пришлось пригласить его на новоселье. Пригласили и Белкиных. Сидоров же с Белкиным с некоторых пор в ссоре — из-за первого последний получил служебное несоответствие. Получилась неувязка. Белкины согласились прийти, но, узнав о Сидорове, наморщили носы. Пришлось их уговаривать. Тася пришла, Сергей же под предлогом поиска самовольщиков и пьяниц не появился. Вечер прошел неинтересно. Сидоров хвастался своей порядочностью, и было скучно его слушать.
31 декабря поехал с баней к Юршину. Туда я напросился сам, так как нужно было достать спиртное. Достал ром «Бакарди» по государственной цене.
У Юршина встречали сначала московский Новый год (в 16 часов местного времени). Офицерам налили ром в бутылки из-под кока-колы, маленько выпили. Потом встречали волгоградский и кубинский Новый год, а кое-кто и дальневосточный. Новый год странный, без снега, морозов, в одних рубашках. На дворе поставили «елку» — дерево, похожее на сосну, украсили, как могли, ватой, мандаринами и даже гайками и ключами.
Вечером 31 декабря офицеров полка, свободных от нарядов, пригласили на встречу Нового года кубинцы. Кое-кто из наших там отличился. «Бакарди» было, хоть залейся. Некоторые так набрались, что пришлось увезти их домой досрочно. Чины с пузцами танцевали до упаду. Кое-кто не забыл прихватить «Бакарди» с собой. Эх, вы, нравы русские, душеньки ненасытные!
Свободное копирование
