В мае 1992 года обе дочери ездили со мной в любимые горы на Аксакате, под Ташкентом. Была большая компания – друзья, подруги. Иришке шел уже шестнадцатый год, но и теперь она могла с гордостью показывать, закрывающую полнеба Гору, с парящими над ней вечными орлами. При переправе через маленький ручеек никто не хотел по моему примеру мочить ноги. Стали перепрыгивать ручеек, кто как. Вот и Иринка прыгнула с камня на другой берег, не рассчитала инерцию рюкзака, который толкнул ее так, что она упала на коленки и лбом ударилась о камень. Я сначала очень испугался, а потом, когда увидел, что обошлось царапиной, отругал дочь, которую считал более опытной после камчатских трудностей. В этот раз вылазка была организована с большим размахом: нас привез специально заказанный автобус, он же должен был нас и забрать с поляны, где оставил. Мы пришли в назначенное время, но, прождав три часа, поняли, что автобуса не будет. Делать нечего, и мы пошли пешком, поднимаясь по крутым серпантинам на перевал. Было очень тяжело, кто-то из молодежи совсем раскис, но Иринка, как всегда, весело пыхтела на подъеме, а иногда умудрялась не только петь, но и организовывать вокруг себя небольшое хоровое сообщество. Настя, которой было всего девять лет, тоже старалась не отстать от сестры. Когда тяжелый подъем был пройден, судьба, как бы понимая, что мы ничего не боимся, послала нам вдогонку грузовик с тентом, который и вывез нас к оживленной трассе. Там мы пересели в попутный автобус и вскоре благополучно вернулись в Ташкент.
И следующей весной 1993 года мы вновь выбрались в благодатную солнечную долину Аксакаты. Там мне исполнилось 40 лет и утром, 9 мая, меня встретил хор, организованный Иришкой, с исполнением песни, придуманной ею с помощью всех остальных участников. Я запомнил тот солнечный прекрасный день навсегда. Эти поездки в южные горы весной были нам очень дороги и ожидаемы, ведь и в Сургуте, и даже в Новосибирске зима длится долгие, долгие месяцы, изводя человека морозами, а потом просто холодами и слякотью. И перенестись, почти моментально, из не начавшейся весны в летнюю жару Ташкента, а потом, поднявшись в горы, окунуться в море тюльпанов, лечь под цветущей вишней, лепестки с которой так нежно касаются истосковавшегося по теплу лица, было сродни чуду. Не было большего счастья в этот момент!
