21 октября
Получил от Лорис-Меликова конфиденциальную записку, в которой он сообщает мне волю государя, переданную ему по телеграфу из Ливадии, о поднесении мною Его Величеству проекта указа об увольнении Грейга от должности министра финансов, с оставлением членом Государственного совета.
При составлении этого проекта мною встречено было довольно важное сомнение относительно того, говорить ли в указе, что Грейг увольняется по прошению. Не сказать этого -- было бы обидно для Грейга; сказать же я не имел права, так как знал, что Грейг не только не просил об увольнении, но даже узнал о намерениях государя на его счет от А.А.Абазы, заехавшего к нему перед отправлением в Ливадию для переговоров о министре финансов. Для разрешения моего сомнения я поехал к Лорису и застал его в прекрасном расположении духа. Очевидно, вызов Абазы в Ливадию и увольнение Грейга он считал новыми для себя победами. Сомнение мое он разрешил тем, что Его Величество, конечно, не пожелает обидеть Грейга, так как была даже речь о рескрипте ему. "Что ж,-- сказал он потом в разговоре,-- Министерство финансов будет теперь недурно: министр -- умнейший человек Абаза, а товарищем у него -- тоже не глупый, а к тому же ученый человек -- Бунге. Славная парочка".
Сегодня же Лорис-Меликов приехал ко мне и застал у меня тамбовского губернского предводителя дворянства Г.В.Кондоиди, очень с ним кокетничал, расспрашивая о местных делах и взглядах, а также говоря о важности выборной службы и о том, как он всегда рад встречаться и беседовать с представителями местных интересов.
Когда Кондоиди уехал, я заговорил с Лорисом о великом князе, о нападках на него в газетах, о нелюбви к нему цесаревича и, в заключение, сказал, что так как причиною всех этих бед морское ведомство, то, по возвращении его высочества, намерен советовать ему отказаться от Морского министерства, чтобы упрочить себя в должности председателя Государственного совета. Лорис, очевидно соглашаясь со мною, отвечал: "Если бы у председателя вашего был нюх, то он давно бы сложил с себя генерал-адмиральство. Впрочем, теперь это не главное. Дело также и не в злополучной поповке, о которой теперь так кричат. Придет ли "Ливадия" в Ялту с распущенными флагами и оркестром музыки, или доплетется с подшибленными крылышками,-- вопрос не в том. Особенно важны теперь личные отношения к государю!.." И граф взглянул на меня многозначительно. Признаюсь, я не совсем понял его слова, но не просил объяснения, думая, что он сам даст мне ключ к разгадке. Лорис этого, однако, не сделал. Вдумываясь потом в сказанное графом, я пришел к заключению, что он намекал на необходимость сближения с княгиней Юрьевской. Этому бы я очень не сочувствовал. Конечно, нужно жить с ней в ладах, но особенно ухаживать за нею никак не следует. Не говоря уже о чувстве собственного достоинства, не нужно упускать из виду, что интимность с княгиней -- лишний повод к неудовольствию цесаревича, а в этом-то главная наша беда.
Разговор с Лорисом перешел на известную ему мысль великого князя о призыве в Государственный совет представителей дворянства и земства. Нужно сказать, что незадолго до нашего свидания, т.е. в сентябре месяце, Лорис призывал к себе всех редакторов повременных изданий и объявил им, чтоб они отложили в сторону всякие мечтания о центральном представительстве не только в виде конституционных палат, но даже и под видом совещательной Земской думы. Меня очень беспокоило, не будет ли это заявление препятствовать осуществлению проекта, разработанного мною минувшим летом. Рассказав Лорису в кратких чертах о прошлогодних заседаниях (оказалось, что он о них знал) и о поручении, данном мне великим князем, я спросил его, есть ли, по его мнению, возможность успеха этого дела, или же следует сдать его в архив. "Отчего же,-- сказал с живостью Лорис,-- я восставал против конституционных стремлений, у нас теперь невозможных; но в то же время я вполне разделяю мысль о необходимости выслушивать мнение толковых и практичных людей. Мы не раз говорили о том с Абазою. Нет, не бросайте вашего проекта,-- он может пригодиться. Нужно только подумать, да, подумать о том, как бы осторожнее и практичнее это сделать".
Я, разумеется, сказал Лорису, что без него великий князь не сделает по этому вопросу ни шага и, по всей вероятности, тотчас же по возвращении сообщит ему предположения свои.
