Весь расчет с артистами и все хозяйство цирка вела жена Саламонского. Она же наблюдала за билетерами.
Жена Саламонского была хорошая и очень добрая женщина. Артисты звали ее "матерью". Не было случая, чтобы она не помогла нуждающемуся артисту советом или деньгами. "И пожалеет, и проберет", - говорили про нее артисты. Жалованье она выплачивала аккуратно и никогда не вычитала из жалования наложенных Саламонским или администрацией штрафов. Только всегда просила, чтобы не говорили об этом ее мужу.
Бывало проиграет артист в карты или прокутит - в получку получать нечего. А в буфет платить надо. Саламонская видит его затруднительное положение и скажет только: "Пусть придет ваша жена".
Жена артиста придет, Саламонская даст ей денег, побранит, что плохо смотрит за мужем, позовет буфетчика и велит ему давать этому артисту не больше, чем на определенную сумму. Буфет был большим злом в цирке того времени. Особенно плохую роль играл он в цирке Саламонского.
Саламонский любил сам выпить, а пил он только коньяк или шампанское. Любил и в карты поиграть. Во время представления после своего номера артист приходил в буфет, а там уже ждут "дружки" из публики. Спросят кружку пива, рюмку водки, а за ними (как говорил отец) начинаются тары-бары-растабары. А то жена артиста зайдет вечером за мужем. Он ее усаживает за столик, предлагает ей пирожное, рюмочку вина, вторую. Там, смотришь, подсел кто-нибудь из знакомых артистов и засидятся до утра. А утром репетиция. Опоздаешь на нее - штраф три рубля. Саламонский любил притти на репетицию тогда, когда накануне шла пьянка. Сядет в места и ждет тех, кто с ним ночью пьянствовал.
- Репетиция, а он спит, - подтрунивал он над ночным собутыльником, - проспится и опять в буфет. А за это время и репетиции конец.
Он подзывал режиссера и спрашивал, сколько человек опоздало на репетицию. Режиссер называл цифру опоздавших. "Подсчитайте штрафные деньги", - говорил ему Саламонский. И, когда ему сообщали сумму штрафа, он на эту сумму заказывал завтрак. Конечно, штрафная сумма была для него только предлогом, и ею он не ограничивался.