Не время собирать камни

НЕ ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ

Кстати, о курейских камнях. Между первым и вторым порогами Курейки первопроходцами этих мест было подмечено, что берег завален чёрными слоистыми камнями, которыми можно рисовать и писать на граните или бумаге как карандашом. Это оказался почти без примесей природный графит. Геологи разведали месторождение вглубь и обнаружили огромный пласт, годный к промышленной разработке. Ещё в 20-х годах прошлого столетия геолог С.В. Обручев дал описание первого порога Курейки в своём дневнике: «Река низвергается сначала тремя потоками... метров на восемь почти вертикально, а потом падает еще метров на десять-двенадцать… Водяная пыль, грохот, вой. По обе стороны водопад сдавливают трапповые стены метров в семьдесят высотой. Мощная пластовая интрузия траппа... своим контактом превратила здесь пласт угля в графит и, перегородив дорогу реке, создала водопад и тем самым готовую энергию для его эксплуатации».

С развитием атомной энергетики открытое месторождение имело стратегическое значение, потому что первые реакторы делали из чистого графита, замедляющего нейтроны. Предположительно это обстоятельство послужило первопричиной в разработке задания на проектирование электростанции на Курейке.
Графита действительно требовалось очень много. Не только лабораторные, но и первые промышленные АЭС использовали графит. А именно реакторы РБМК (реактор большой мощности канальный), для которых требуется около 2000 тонн очищенного минерала. До 1990 года успели построить пять АЭС по четыре блока в каждой — 40 тысяч тонн химически чистого графита. И в планах до 2000 года предполагалось столько же. Конструкция РБМК-1000 (мощность = миллион ватт) была технологичной, потому что собиралась из графитовых блоков, как мозаика. И можно было увеличивать мощность, просто добавляя новые блоки.
Так на Игналинской АЭС уже строили РБМК-1500. Но графит горюч при определённых условиях, и это оказалось роковым свойством в апреле 1986 года. В середине 60-х годов придумали иной тип реактора — ВВЭР (водо-водяной энергетический реактор), который использовал в качестве замедлителя простую воду. Сочли, что этот реактор, хотя и дороже (много нержавейки), но выгоднее для экспорта, и в 1980 году на Нововоронежской АЭС был запущен реактор большой мощности ВВЭР-1000, который пошёл в серию. В конкуренции возникло соревнование, который реактор лучше — РБМК или ВВЭР? По слухам, президент АН СССР Александров поддерживал РБМК. Но после аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году от схемы РБМК отказались окончательно, графит стал не нужен, и это, возможно, спасло Курейку от полного разорения.
Месторождение осталось нетронутым. Но строительство Курейской ГЭС, начатое в середине 70-х, продолжалось, поскольку энергия была нужна для норильского промышленного узла. Более того, планировалось построить ещё две ГЭС в указанном районе — на реке Северной и на самом Енисее в районе Игарки.
Таким образом, залежи графита оказались в резерве до будущих времён. А чёрные камни мы возили с собой в Москву как сувениры — произвести впечатление. Между тем в Светлогорске графит не давал о себе позабыть. На посуде и чайниках он оставлял несмываемый автограф в виде серого налёта, ибо наночастицы графита постоянно находились в курейской воде. А поскольку мы есть то, что мы пьём, то старожилы Курейки со временем становились насквозь прографичены. Неизвестно, как это сказывалось на здоровье обывателей, но, возможно, быстрые нейтроны стали им уже не так страшны, как их малюют, и курейцы постепенно обретали полную свободу воли, превращаясь в эпикурейцев нового издания, которым, наверное, и нейтронная бомба нипочём.
Ведь главное — жить и работать красиво и с аппетитом, а этого на Курейке было вдоволь.