Курейка... Работай

КУРЕЙКА… РАБОТАЙ

Вот приехал я феврале 1985 года на строительство Курейской ГЭС. Попробую рассказать почему, что я делал там.
Станция строилась уже десять лет, общая смета строительства составляла 485 млн рублей — огромная сумма по тем временам, бюджет страны был 370 млрд рублей. Для сравнения теперь — 15 триллионов.
 В сорок раз больше! Что, стали в сорок раз больше есть-пить, лучше жить в сорок раз?
Мы о деньгах думали, конечно, но не так, чтобы это была главная цель. Главное было полезно прожить с пользой для страны, как ни пафосно это звучит, быть в тренде, как сейчас бы сказали. Потому и в партию вступали, а не только ради карьеры. Партия за этим следила, чтобы цели развития не размывались поисками только личной выгоды, чтобы личное и общественное совпали и давали резонансный эффект синергии для всей страны.
Вот так мы работали на Курейке. Что такое была Курейка — точка на карте. Десять лет назад кучка пионеров высадилась в дикой тайге на берегу сумасшедшей речки, чтобы начать строительство гидростанции. Почти фронтовые будни каждый день.
Риск ежедневный. Общая цель — запуск агрегатов под нагрузку — объединял весь коллектив, подрядчиков, субподрядчиков. Соревновались с природой, климатом, погодой. Работали как единый организм, желая выполнить задачу в срок, и всё делали для этого: упирались рогом, бились, не щадя живота, помогали товарищам, сам погибай — товарища выручай, как и положено в наступлении — все заодно. Идиллия? Нет, конечно. Были и дрязги, и подставы, непонимания, нарушения дисциплины, несчастные случаи. Но цель оставалась ясной и чистой — построить, запустить в срок, ударно и качественно. И заработать, конечно, при этом общую хорошую премию.
Например, я получал с учетом северных надбавок больше, чем начальник управления в моём бывшем министерстве, где работал до этого десять лет в качестве ведущего инженера. И это был хороший стимул для достижений в работе. А через пять лет северные надбавки составили уже 160%, то есть я получал ежемесячно два с половиной оклада чистыми да ещё премиальные, и моя зарплата стала больше, чем у министра. Правда, работал я тогда уже на Кольской АЭС, но это неважно — там были такие же коэффициенты. И так работал каждый на стройке.

Лично меня привлекала ответственность за свой участок и большая свобода действий в принятии решений. Работа требовала ежедневных самостоятельных решений. Здесь и сейчас. Только так можно было эффективно работать, когда не было возможности согласовывать с начальством каждый шаг. Это вовсе не значит, что процветал волюнтаризм. Просто нам доверяли, и мы доверяли своим товарищам. К тому же начальство было высоко профессиональным, оно умело и спросить, и поправить, когда нужно. И наказать, если было за что.