6 июня принц Нассау, желая лично увидеть положение, которое принял турецкий флот, выехал со мной из Глубокого лимана в Кинбурн, оставив приказ флотилии пойти вниз по течению до истока Буга (некогда Гипанис); мы переехали лиман и, сев на казацких коней, очень быстро прибыли на Кинбурнскую косу. В это самое время турецкий флот маневрировал, чтобы войти в лиман, и никогда принц Нассау и представить себе не мог, чтобы флот мог сделать подобную ошибку. Между тем прошел фрегат, его стали преследовать три линейных корабля и вся турецкая флотилия. Мы были на носу косы, и при каждом вновь появлявшемся корабле принц Нассау весело восклицал: "Вот еще мое судно!" - и обсуждал его участь с такой проницательностью и хладнокровием, которые ему делают честь; все суда, вошедшие в лиман, стали левым бортом к Очакову, образовав боевую линию носами к устью Буга.
Немедленно генерал Суворов и принц Нассау условились соорудить в ту же ночь сильную батарею на носу косы, и мы направились к нашей флотилии, которую застали уже достигшей Буга и выстроившейся в ряд, согласно полученному приказу, правым бортом к реке.
Эскадра в 3 линейных корабля и 2 русских фрегата, под командой некогда славного Поля Джонса, составляла второй ряд позади нашей флотилии, но ни принц Нассау, ни Поль Джонс не были под начальством один у другого; им было предложено сговориться, но они уклонялись от этого и от души ненавидели друг друга; Поль Джонс, настолько же неспособный быть начальником эскадры, насколько был отличным капитаном фрегата, во время действий служил как бы декорацией, ни разу ни в чем не оказав помощи принцу Нассау.
