31 октября 1998, суббота.
В последний выходной я, наконец, дошла до музея Гугенгейма. Здание – удивительной красоты, похоже на спирально закрученную улитку, внутри и снаружи изысканного кремово-белого цвета. Картины расположены на галереях, которые по спирали плавно поднимаются вверх. Средина здания остается пустой. Сквозь высокий-высокий прозрачный потолок льются потоки света. Мне казалось, что душа моя растворяется в этом свете.
Начинается экспозиция на нижнем этаже – Матисс, Пикассо, Шагал, Явленский, Ларионов – много славных имен! Чем выше поднимаешься, тем больше геометрии и грязных клякс на холстах. Много фокусов, вроде такого: большой пустой холст с какой-то маленькой закорючкой в углу – «Муха». Скучно и досадно. Мне казалось, что эта восходящая спираль, символизирующая восхождение искусства двадцатого века, закончится каким-то балконом, простором, перспективой, но закончилась она буквально тупичком, в который, не знаю, намеренно или случайно, помещена картина, похожая на полосатый матрас. Кажется, я рассуждаю, как ретроград и консерватор.
В Нью-Йорке я стараюсь больше ходить пешком. Сейчас рано темнеет, и я долго ходила по вечернему городу, освещенному огнями. Было ветрено и прохладно, но город казался таким праздничным! Заряжаешься его токами, когда окунаешься в людскую круговерть. Много хороших музыкантов на улицах. Просто классных музыкантов! Часто они играют на незнакомых экзотических инструментах. А сегодня я долго слушала негра – он выбивал такую дробь на ящиках и полиэтиленовых ведрах, что, не глядя, можно было представить целый оркестр.
Свободное копирование
