Финансы комитета
Ленин весьма часто говорил: "Ошибка коммунаров во Франции 1871 г. была огромна: они не осмелились овладеть банками. Комиссар финансов Коммуны, Бэслей, не национализировал банки и этим поставил Коммуну в зависимость от буржуазии". Большевики этой "ошибки" не сделали и потому явились господами положения не только в политической области, но в области всей экономики. К 1921 г. никто из нас не владел ничем: все были нищими. Никто также не имел возможности не служить, т. е. быть свободным настолько, чтобы отдавать свое время делу благотворительности. Как мог работать Комитет, нуждавшийся в деловом аппарате, не имея на это никаких средств? Надо сказать, что это было одно из самых тяжких затруднений Комитета. При начале работы большевики это затруднение поняли и ассигновали 520 млн руб. пособия, которое затем должно быть возвращено из собранных Комитетом пожертвований. Конечно, в самом этом факте нет ничего неприятного по существу: все благотворительные организации за границей, да и у нас, в России, всегда часть собираемых средств тратили на содержание аппарата. И при сколько-нибудь нормальных отношениях с властью это обстоятельство не могло бы быть использовано злостно; не могло бы быть и прикосновения к нему грязными руками и ядовитыми языками. Тем более, что сами члены Комитета понимали все неудобство такого "пособия" и всемерно стремились обеспечить Комитету самостоятельную финансовую базу. В "Помощи" была напечатана статья H. H. Кутлера, в которой он обсуждал именно этот вопрос -- финансы Комитета. Он писал: "Правительство ассигновало пособие в 520 млн руб. Этим Комитету была обеспечена возможность немедленно приступить к работе, не задерживая ее до тех пор, пока Комитет соберет собственные средства. Комитет с особой неохотой прибег к этой помощи, ибо задача Комитета не черпать средства из государственной казны, а, наоборот, привлечь в делу помощи голодающим иные, дополнительные средства сверх тех, которыми могла бы располагать для этой цели государственная власть. Население России оскудело; преобладающее большинство его испытывает стеснение в самом необходимом. И, тем не менее, надежда на помощь иностранцев не должна умалять рвения самих русских людей: было бы странным предположение, что иностранцы отнесутся к нам с горячим сочувствием в то время как сам русский народ равнодушен к своей беде".
Вот какие соображения заставили Комитет еще до поездки его делегации за границу обеспечить его работу для сбора пожертвований внутри страны. Повторяю, все это понятно и нормально при... честном отношении обеих сторон к объективному положению вещей. Но как раз этот пункт -- финансы комитета -- и был использован в демагогических целях с особой бесчестностью руководителем тогдашней печати, Стекловым. Писался ряд статей о том, что Комитет, прежде всего, получил от советской власти полмиллиарда рублей, а сам собрал пожертвований всего лишь 60 млн руб. Явный убыток для голодающих... Все это писалось после гибели Комитета -- в оправдание его уничтожения. В одной из газет (от 4-го сентября 1921 г.) появилась статья, выливавшая целые ушаты грязи на погибший Комитет. Она характерна потому, что в этом же тоне писали и все другие газеты, получившие "социальный заказ" на дискредитирование ненавистного учреждения. Комитет, как известно, существовал немногим более месяца (с 21 июля до 28 августа), главная его надежда на сборы была связана с пожертвованиями за границей, и, тем не менее, как гласит протокол пленарного заседания Комитета, под председательством Каменева, к 13-му августа пожертвований поступило не на 60, а на 350 млн руб. (доклад М. В. Сабашникова). И, тем не менее, официальная газета писала: "Однако Всероссийский комитет помощи голодающим, в просторечии именуемый обывателем "Прокукиш", занимался всем, чем угодно, но только не голодом. За почти 2-месячное существование он, по собственному отчету, собрал только 60 млн руб., в то время, как испрошенная им правительственная субсидия превышала полумиллиард. За тот же срок "Известия" собрали вдвое большую сумму. Моральный авторитет российской буржуазной "общественности" в переводе на язык цифр оказался "вдвое дешевле" авторитета коммунистической газеты. В итоге на сей операции с общественностью советская казна потеряла около 450 млн рублей... Зато "организация общественных сил" шла вовсю. Создавались комитеты и заводились уполномоченные, устраивались студенческие секции и даже привлекались к делу бойскауты в качестве курьеров для господ членов комитета. На пожертвованные деньги была заведена газета "под Русские Ведомости" во главе с ренегатом Осоргиным в качестве редактора, свершившим полный круг от вооруженного восстания 1905 г. до поддержки корниловщины в 1917 г. Первый номер газеты был выпущен с соблюдением приличий; во втором и, волею пролетариата, последнем, приличия уже не считали нужным соблюдать. Появились корреспонденции, статьи и фельетоны, где вопрос о голоде пытались перенести на политическую почву и пробовали устроить некий наскок на большевиков и самую революцию. "Общественные деятели" добились, чего им было нужно, и заполучили в свои руки печатный орган для завуалирования агитации против советской власти. "Коробовский" проект борьбы с голодом с места в карьер, от Краснокрестной работы переходит к политически-экономическим и политическим вопросам, предусматривая право передвижения хлебных грузов для оптовых торговцев, отмену соляной монополии (правда, частичной, очевидно, в первое время) и критики налоговой политики Республики".
И вот все в этом роде. Конечно, грязь, -- как часто бывает, -- здесь смешана с правдой. Совершенно верно: экономические вопросы Республики встали перед Комитетом с первых же дней во весь рост. Действительно, Комитетом было возбуждено ходатайство о частичной отмене соляной монополии и действительно он "вмешивался" в налоговую политику Республики: несмотря на свой знак Красного Креста, он во всех заседаниях с правительством настаивал на полном сложении налога в 60 млн руб., падающего на голодающие губернии. Настаивал он на этом усиленно, показывая телеграммы из голодных мест в этом духе. Действительно также, что он критиковал действия власти, указывая, что не только солнце, но и руки властей являются причиной голода. Вывоз всех излишков из мест, подверженных периодической засушливости, не дал возможности крестьянам сделать даже пуда запасов про черный день. Это говорилось открыто на собраниях Комитета и не ради агитации, а ради совершенно насущных целей. Но тогда, после гибели Комитета, советской печати было дано срочное поручение: лично очернить всех его участников перед "массами" и доказать, что Комитет был лишь маской, завесой, прикрывающей политические цели.
Читать все это было, конечно, много мучительнее, чем сидеть в тюрьме, ждать расстрела или ссылки. Чтение всей этой грязной галиматьи вскрывало полностью морально-политическую обстановку жизни тогдашней России. Комитет со своими старыми принципами общественности врезался клином не только в диктатуру сверху. Он был также бельмом на глазу у всей той мошкары, которая облепила своими весьма низменными интересами советскую власть.
