На службе - 1

Глава 7

На службе

По счастью или несчастью, будучи принят как «лобовой», я попал в писарский класс и в числе двенадцати человек был оставлен при управлении Тульского уездного воинского начальника. Канцелярская стихия меня интересовала как деревенского обывателя, а потому мне все эти знания давались легко, тем более что в казарме на нас смотрели как на нестроевых и только для приличия учили еще гимнастике, стайке, поворотам, маршировке и т. д. И этому я учился с охотой, имея тайную надежду сделаться унтером. На фабрике недовольные своей жизнью фабричные смотрели на военную службу как на спасение и на возможность через нее «выйти в люди», а потому я также мечтал «выслужиться» и пойти в урядники или городовые, о чем мечтала и вся фабричная молодежь того времени. И так бы это и случилось, если бы я не узнал в это время, что есть какой-то граф Толстой, который хорошо пишет, о книжках которого говорили по секрету, что они «запрещенные», а потому и интересные. Но тут случилось новое происшествие. Учивший нас письмоводству делопроизводитель Марсов заболел, и всех нас, учеников, откомандировали в Ливны, Орловской губернии. Было это в январе 1893 г.

В Ливнах, также при управлении воинского начальника, мы пробыли всю зиму и лето до октября. Здесь обстановка была другая, месяца два нас тянули в струнку, напоминали о дисциплине. Водили по городу с песнями на прогулку, часто заставляли маршировать, гоняли даже на стрельбу весной и всячески подчеркивали, что мы солдаты, и к тому же «зеленые», и когда на Пасху пустили на пять дней в отпуск, то я точно вновь родился и не чувствовал под собою земли, вырвавшись из казармы. Хотя, в сущности, обижаться было не на что. Само начальство было хорошее, не придиралось и не чванилось. Полковник Черевко был веселый и добрый человек и смотрел на нас, как на ребят, и вразумлял добродушно. А Пчелинский (штабс-капитан) любил выпить и, чувствуя свой грех, не обращал внимания на наши. Здесь я познакомился с новыми товарищами, с новыми мыслями и стал, так сказать, понемногу вылезать на свет Божий из уголка своих фабрично-деревенских понятий. От нечего делать мы в праздники ходили в церковь, а некоторые становились даже петь. Но были и безбожники, которые над нами потихоньку подсмеивались и внушали неверие.

Как-то среди лета в Ливны приносили какую-то чудотворную икону. Под колокольный звон масса народу вышла ее встречать в степь, за пять верст. И, когда ее проносили на носилках (сама она ходить не умела, хоть и чудотворная), народ ложился на землю за полверсты от нее и лежал ниц, пока она не проносилась над ними. С этого времени безбожники еще больше подсмеивались над нами и над нашей верой, сообщая в то же время сумму рублей, которую ливенские попы заработали на этой иконе.