В мае 1917 г. Конст. Сем. Шохор-Троцкому удалось получить из „департамента духовных дел" министерства внутренних дел б. царской империи довольно любопытную „ведомость". Полное название этой ведомости такое:
— „Ведомость о нижних воинских чинах, осужденных военно-окружными судами за отказы по своим убеждениям от употребления оружия против врагов отечества и обязанностей нести военную службу".
Согласно ведомости за время войны по всей России (включая Кавказ и Сибирь) осуждено было за отказы от военной службы по религиозным убеждениям 837 человек. Если же взять один Московский военный округ, то в его пределах за время с „возникновения" войны по 1-е апреля 1917 года было осуждено 270 человек.
Следующая большая группа осужденных приходится на долю Казанского военного округа — 138 человек. Фактически это означало, что отказавшиеся, судимые в Казани, „вербовались" главным образом в пределах б. б. Самарской и Оренбургской губерний, где, как известно, сектантов всевозможных направлений „несть числа".
Самая большая группа из судимых в пределах Московского военного округа ((+?+) чел.) идет под рубрикой „нет указаний вероисповедной принадлежности". Следующая по численности группа — 97 чел. так называемые „евангельские христиане" („евангелисты" или „евангелики"). Затем идут:
Баптисты и штундисты ................ 11 чел.
Малеванцы .................................. 9 чел.
Адвентисты седьмого дня ............. 9 чел.
Духоборы (?) ............................... 6 чел.
Субботники ................................. 5 чел.
Иудействующие .......................... 5 чел.
Молокане и духовные христиане . 4 чел.
Толстовцы .................................. 3 чел.
Свободные христиане .................. 2 чел.
Иеговисты ................................... 1 чел.
Гернгутеры .................................. 1 чел.
„Ведомость" эта далеко не отражает истинного положения вещей. Взятая сама по себе, она — живое свидетельство, что „толстовцы" в числе отказывающихся составляли явное меньшинство, подавляющее же большинство приходилось на доли так называемых сектантов. В действительности же „толстовцев" в московских тюрьмах было гораздо больше. Также, мне кажется, занижено и число так называемых „малеванцев" (из-под Киева) — 9 чел. В московских тюрьмах я встретил их гораздо больше.
Со многими из таких „отказников" из сектантов я и встретился впервые на московской Ходынской гауптвахте. В еще большем числе разного рода сектантов я перевидал впоследствии, будучи уже на каторге. Поэтому, мне кажется, позволительно будет немного отступить от прямой темы повествования и сказать несколько слов о тогдашнем, типично идеалистическом, взгляде на русских сектантов, который прочно держался в среде единомышленников и друзей Л. Н. Толстого и который, конечно, разделял и сам Толстой.
