Ребята вернулись только после полуночи. Они притащили в вещмешке снегоочиститель и болты к нему, а Ефим Егорыч торжественно опустил через люк мне на руки полное ведро вареной картошки, которая была прикрыта от снега большой и тонкой лепешкой. Здорово расстарался расторопный земляк! В то время как Жора с Василием возились с болтами, Ефим Егорыч отправился на разведку и ухитрился по запаху дыма отыскать подземное жилье в районе той уничтоженной деревушки.
Увидя своего, советского, солдата, хозяева жалкой землянки, сооруженной на скорую руку, прослезились от радости и предложили Орехову переждать метель хоть в каком, а тепле. Ефим Егорыч вежливо отказался и объяснил, кто он и зачем сюда пожаловал. Старуха заохала и тотчас принялась растапливать какое-то подобие очага без дымохода, а женщина помоложе с девочкой уселись чистить картошку при свете огонька. Видя, что дело с ужином на мази, и всем сердцем крестьянским жалея погорельцев, заряжающий попросил у старухи какую-нибудь посудину под «гас» (так называют здесь керосин) и сбегал, пока варилась картошка, к КВ, на котором сохранился запасной бачок с остатками газойля. «Гас», принесенный расторопным солдатом, окончательно растрогал старшую хозяйку, и она замесила на воде немного кукурузной муки и испекла упомянутую лепешку.
— Сили в нас зовсим нэмае, и загорнуты кортоплю нэчим, — виновато сказала другая женщина, и тут зачесались глаза уже у нашего воина, но в темной землянке никто этого не увидел. Закашлявшись, чтобы скрыть подступившие к горлу спазмы, он объявил благодарность хозяевам за выручку от имени экипажа и от своего лично, поклонился и взялся за ведро.
— Гоните поганого немца прочь, чтоб духу его на нашей земле не осталось! — напутствовали заряжающего женщины. — А мы тут перебьемся как-нибудь: зима-то нынче для сирот, теплая.
Так доложил наш провиантмейстер во время ночного ужина (или очень раннего завтрака) о своем визите в деревню.
Картошка была тщательно размята и даже сохранила немного тепла, несмотря на то что ее несли несколько километров, и показалась нам необыкновенно вкусной. Пусть будет легкой эта зима безвестным бездомным людям, поделившимся с нами последним из того, что удалось им припрятать от немца. Ведро выскоблено начисто. И сразу телу стало теплее, а на душе повеселело. Подкрепившись, быстро привинчиваем грязеочиститель. Снятая утром, перед маршем, фара установлена на место, чтобы можно было ехать быстро и ночью. И наша СУ побежала вперед, прорубая себе дорогу сквозь снежную пургу широким огненным мечом.
Снегу намело много, поэтому пытаюсь вести машину на четвертой замедленной, чтобы не перегревался двигатель, но шестерня демультипликатора совсем не удерживается в замедленном положении — пришлось двигаться на ускоренных передачах. Мотор новый, тянет как зверь.
Случилось заночевать, точнее, немного поспать, в Ризине, откуда немецкие танковые соединения наносили удар на Лысянку, стремясь выручить из котла тех, кто готовил нам на этом берегу Днепра что-то вроде малого Сталинграда. В селе ремонтировались после боев несколько тяжелых СУ и тридцатьчетверок. По карте от Лысянки до Ризина всего 25 километров, а на спидометре моей машины прибавилось целых сорок. А сколько помучились, пока догоняли своих!
Свободное копирование
