7 мая
Позвонил вечером Водопьянову. Попросил написать впечатления в весеннем перелете на Чукотку. Смотался он взад-вперед за месяц.
- Быстро?
- Хорошо!
- То-то. Раньше чуть не годами летали. А писать не буду. Ничего не записывал, а на память не надеюсь. я тебе лучше о боях с финнами напишу.
- Поздно.
- А я рассказом. Что поделываешь?
- Да. Ничего. Вот собираюсь в новый дом переезжать.
- На новоселье позовешь? Только имей в виду, я сейчас опять не пью, как перед полюсом. И все из-за тебя. Спал это я тут недавно. И вот является ко мне Бог. Ну, поговорили о том, о сем. Потом Бог мне и говорит:
- Бросил бы ты, Миша, пить.
- Почему это? - удивился я.
- Да ты свою часть еще десять лет назад выпил, сейчас чужую пьешь.
Совсем было меня убедил, да я потребовал:
- Да ты конкретно скажи - чью часть?
Он поерзал, поерзал, я его прижал, деваться некуда.
- Да вот, - говорит, - Бронтмана знаешь?
- Знаю, - говорю, - вместе на полюс летали.
- Вот ты его часть и пьешь.
Ну тут мне до того неудобно стало, так совесть стала мучить, что решил бросить. Да ты не отчаивайся, как свою часть выпьешь - скажи мне. Чужую-то я буду пить, незнакомую.
Коля Кружков в коридоре 4-го этажа рассказал забавный случай:
- Решил как-то Безывменскйи выругать Жарова, но литературно. И вот посылает ему на Лаврушинский такую телеграмму «Раскрываем объятия, посылаем привет. Ваши братья - Сим, Иафет».
Рыклин в ответ поделился эпиграммой - шарадой на артиста Вахтанговского театра Симонова: «Нос горбат, проживает - Арбат, много зарабат.»
Свободное копирование
