25 ноября
Сейчас вернулся от Кокки. Закончили с ним первый этап работы над книгой - стенографирование его рассказов о перелете. Он опять очень много и тепло вспоминал о Бряндинском. Рассказывал, что ищет сейчас штурмана.
- Главное, чтобы понимал в операторском деле и радионавигации, а штурманом уж я как-нибудь сам буду.
Рассказывал, что перепробовал нескольких - не выходит. Одного возил, возил вокруг Москвы при плохой видимости, вывел на Фили, оттуда прошел мимо Тушина на «наш аэродром - ничего не соображает». Другой стучать не может («Зачем, раз радио есть? ).
Сегодня он вспомнил, как Бряндинский улетал в полет на восток. Один ребенок только родился, второй болел, лежал почти при смерти - он полетел. Скучал, конечно. Зато сколько радости было во Владивостоке, когда узнал, что все в порядке. Прямо на голове ходил в присутствии комфлота.
Сегодня Кокки опять ходил на высоту. Все пытался перебить свой рекорд с грузом.
- Не выходит, Лазарь. Как ни бьюсь, не получается. Прямо ума не приложу, что сделать. Сегодня был на 10. И дальше не идет. Но я его дожму. Мне иначе нельзя - разрешение-то получил. Я уж из-за этого от отпуска отказался.
Вспоминали, как он ездил заграницу и привез обратно валюту. Жена особенно возмущалась: «Сколько чулок можно было приобрести!».
Володя очень гордится своей авиационной семьей. Один брат - Костя - уже летает испытателем на первом заводе.
- Сегодня ушел на высоту и потерялся. Прямо все обмерло: сам летаешь ничего, а тут поди вот…
Второй брат кончил авиашколу, третий - сдает зачеты. «Хочу чтобы в части пошли».
Книжкой очень заинтересован. Каждый раз спрашивает у стенографистки: сколько написали, интересуется, как будет оформлена, хватит ли материала, интересно ли получится.
18 ноября был у меня очень интересный человек - полковник Полынин. Он бывал заграницей, был в Испании, в Китае. Рассказывает много занятного. Кое-что мы опубликовали.
Вчера Коссов во время дежурства рассказывал о старых репортерах. Был у нас такой Локшин. Его любимая поговорка была: «Я могу писать, как Тургенев, только акцент мешает».
Хочется записать, как внимательно Сталин следит за газетой. Раньше мы много давали петитом и даже нонпарелью. Сталин порекомендовал этого не делать, так как газету читают и люди не шибко грамотные, а им петит разобрать трудно.
Бывало давали по несколько клише на полосу. Он заявил, что лучше не перебарщивать - не делать из политической газеты картинку. Одно, много два клише на полосу - и хватит.
Последнее время у нас вся газета состояла их крупных кусков, на каждой полосе подвал. Сталин посоветовал давать не больше одного подвала в номер (и то - публицистический или теоретический), а остальное - мелкий материал, а то трудно газету читать. Это оказалось сделать не так легко. Многие отделы до сих пор не могут перестроиться. В итоге резко возрос спрос на информацию. В иные дни даем по 3 полосы. Все что сдаем - на ходу, инстатум насуенди[«С колёс», «с пылу, с жару»] идет в номер.
Свободное копирование
