1938 - 11

17 июля

    Сегодня вернулся из отпуска. Ехал с вокзала - у светофора рядом с нашей машиной остановилась серебристая. Гляжу - Коккинаки.

    - Здоров, Володя!

    - Здоров, Лазарь! Вернулся? Загорел?

    - Есть немного. А ты что тут?

    - Да вот мать встретил. Собралась старая.

    Рядом с ним сидела старушка, видать, без ума от сына. На заднем сидении - Бряндинский, Валентина Андреевна. Машут мне руками.

    Вечером я ему позвонил домой.

    - Володя, давай сразу договоримся, что ты мне не нужен.

    - Вот это здорово. Ну тогда давай разговаривать! Как отдохнул?

    - Хорошо, но жарко, вам завидовал.

    - Ну и нам жарко было. Ты хоть купаться мог!

    - Устал?

    - По совести, очень. Поверишь, Лазарь, у меня до сих пор мозоли не сошли с рук. Очень трудный был полет. Почти все время шли выше 6000 метров. Кислорода сожрали страшное количество: весь жидкий и два баллона сжатого. Встретила меня ваша братия

    - вот турки. Ну представь сам: Измученные люди, еле дыхают, а тут пристают с самыми элементарными вопросами. Дал я одному всю нашу переписку полетную: клад, хоть роман пиши. Так что ты думаешь? Приходит через два дня, возвращает и просит: а может быть вы что-нибудь о полете все-таки расскажите? Так представь, мне пришлось собрать их и прочесть лекцию - как надо работать в газете.

    - Молодец, что свернул на море!

    - Вот за эти слова спасибо, Лазарь! Я доволен, что ты правильно оценил. И больше всего доволен собой, что у меня после 20 часов тяжелейшего полета хватило смелости принять такое решение. Это значит, что голова работала.

    - Во время встречи о западе не заикался?

    - Что ты, что ты! Вот сейчас прилетел - уже можно говорить. У меня же все по плану. Но твердо идет. И помяни мое слово - в будущем году проводишь.

    - Ну что ж, к тому времени вернусь.

    - А ты куда?

    - Да по старым делам (я имел в виду минеевскую экспедицию). Пойдем?

    - Послушаю с удовольствием. Заходи. А только я хожу - это ну стиль мой что ли - когда мне все ясно: и задачи, и машина, и навигация, и погода, и продовольствие. Только тогда. И когда я сам могу принять решение - быть хозяином.

    Я сказал ему о наметке Гризодубовой.

    - Да знаю. Только им не сейчас надо идти, а позднее. Сейчас погода вроде моей, а такую им просто не выдержать.

    Рассказал ему об аварии Ершова на «АРК-3». Страшно жалел Ершова чудный парень, веселый, славный, был у меня в прошлом году, советовался. Мы работали вместе в НИИ.