При Устинове перебрался к нам в Москву руководитель ленинградского отделения ИИЕиТа Борис Игоревич Козлов (1931-2010). Он был историком техники и доморощенным философом. Жизнерадостный боевой офицер с подводной лодки, Козлов был шумным торопыгой, но близким по духу к Устинову. Директор сделал его одним из своих заместителей. После преждевременной кончины Никодима, Б.И.Козлов остался исполняющим обязанности директора и -- по случаю выборов нового директора -- расколол институт на две части. Как шутили в народе, борьба шла между Орлом и Козлом.
О Владимире Михайловиче Орле я уже рассказывал. Он был опытным управленцем с мощными связями в верхах Академии. Долго находясь на посту одного из замдиректоров ИИЕиТа, он подробно ознакомился со спецификой института. Козлов же полагал, что любые крепости можно брать нахрапом. За кратчайшее время на посту и.о. он сделал грубейшую кадровую ошибку, исправлять которую приходилось потом несчетные годы. Не разузнав что к чему, он пригласил в ИИЕиТ на должность "хозяйственного" замдиректора Э.Г.Чечулина, сотрудника Политехнического музея, непревзойденного сутягу. Это стало понятным не сразу, но через какое-то время обнаружилось, что фигура Чечулина представляет для института сущее бедствие. Кстати, первой его жертвой оказался сам Б.И.Козлов.
Э.Г.Чечулин был человеком ошеломляющих способностей по части очковтирательства, кляуз и крючкотворства. Под флагом института он занимался частным бизнесом в своей фирме "Старград", писал бесконечные жалобы на институт, сутяжничал, обрушивал на институт одну за другой прокурорские проверки, и судился из-за незаконного увольнения. Суд его восстанавливал из-за нарушения процедуры увольнения, и все начиналось сызнова.
Беда Б.И.Козлова заключалась в том, что он плохо ориентировался в обстановке. Как-то раз, чтобы вывести его в люди, будучи зам. главного редактора журнала "Природа", я пригласил и.о.директора на юбилей журнала. Присутствовал тогдашний министр науки С.Г.Салтыков, главный редактор -- Нобелевский лауреат -- академик Н.Г.Басов, члены редколлегии. Мой гость -- совершенно неизвестный в этих кругах -- всех заговорил. Сам шутил -- сам хохотал. Я не знал, куда деваться от стыда, но остановить его не мог.
Козлова боялись меньше Орла. И по точно той же самой причине, что и в случае с Устиновым, у него была серьезная поддержка внутри института. Два сотрудника -- С.С.Демидов и В.С.Кирсанов -- не поленились даже пойти хлопотать за него перед новым Президентом Академии Ю.С.Осиповым. На мой взгляд, это очень дурной тон ходить к начальству от лица коллектива, если тебя никто на это не уполномочивал. Но Сергей Сергеевич -- историк математики -- нашел возможность через университетских математиков получить аудиенцию у Президента-математика. Володя Кирсанов составил ему компанию в этом походе, и оба не скрывали, что горячо агитировали за Козлова. Похоже, правда, Президент ничего из этого беспредметного разговора не вынес.
Козлов имел хорошие шансы выиграть выборы в институте, если бы не выпестованный им самим Чечулин. Опытный в сомнительных коммерческих сделках, Чечулин заметил и с документами в руках доказал, что Козлов строит себе подмосковную дачу за счет института. Чечулин был на стороне Орла и предъявил Б.И.Козлову ультиматум: либо тот добровольно отзывает свою кандидатуру, либо -- пойдет под суд за хищения. И.о.директора убедился, что его документально поймали с поличным и -- на диво подавляющему большинству сотрудников института -- без объяснения причин отозвал свою кандидатуру. Пробыв исполняющим обязанности директора год (1992-1993), Козлов вскоре вовсе покинул институт, перейдя на работу в Архив Академии. Таким образом, в 1993 г. на посту директора ИИЕиТ был утвержден В.М.Орел, оставаясь на нем в "лихие девяностые" вплоть до 2004 г., когда его сменил А.В.Постников.
В.М.Орел предложил мне стать его заместителем по науке. Мы отлично понимали друг друга, и никаких возражений с моей стороны такое предложение не вызывало. Оставалось получить поддержку Ученого совета, но это было задачей не из легких. Я часто и осмысленно шел на компромиссы, но только не со своей совестью. Я старался никогда не изменять базовым принципам, а это многим не нравилось. Будучи еще при Микулинском председателем комиссии по публикациям, я отверг немало рукописей и заработал немало недоброжелателей. Против меня также выступало большинство сторонников Козлова, к свержению которого я приложил руку на правах зампредпрофкома.
В институте существовало три основных направления исследований: история естествознания, история техники и науковедение. Казалось бы, я был хорошо знаком со всеми тремя. В отделе истории естествознания я работал. С техникой и ее историей тесно соприкасался по работе в ИКИ. А большинство моих научных публикаций того времени были по существу науковедческими. Но неугомонные агитаторы против моей кандидатуры пугали и науковедов, и техников, что на посту замдиректора я не стану представлять их интересы, создав неоправданный перекос в сторону истории естествознания. Трудные наступили времена для недоброжелателей-критиканов: пугать моей фамилией и беспартийностью было уже не модно.
Между тем, четкая разъяснительная работа со стороны В.М.Орла сделала свое дело, и с небольшим перевесом на Ученом совете при тайном голосовании моя кандидатура была демократически утверждена. К несчастью, одной из моих первых обязанностей стало регулярное хождение в районную прокуратуру по жалобам Э.Г.Чечулина, который еще долго формально оставался вторым замдиректора ИИЕиТа.
Я проработал замдиректора недолго. Получив в 1995 г. приглашение на год в США, мы всей семьей уехали в Колорадо. В.М.Орел честно ждал моего возвращения. А моя преподавательская работа в США продлевалась и продлевалась. В конце концов меня формально оставили сотрудником института, но на мое место был избран А.В.Постников -- как и я выпускник МИИГАиКа, но только Картографического факультета. Незадолго до назначения он защитил в МИИГАиКе диссертацию на степень доктора технических наук (я чуть было не стал его оппонентом).
Свободное копирование
