В институте я был одним из немногих сотрудников с допуском к секретным работам, сохранившимся у меня после ИКИ. В этой связи я был произведен в председатели, так называемой, "экспертной" комиссии -- внутриинститутского органа, который давал разрешения на открытые публикации. Позже я стал председателем институтской комиссии по публикациям, которая принимала решения об издании рукописей в издательстве "Наука" в счет выделенного ИИЕиТу академического лимита.
В годы директорства Устинова он не был, разумеется, никаким научным лидером, но ежедневное общение с ним, можно сказать, даже доставляло удовольствие. Он был мягок, не злопамятен и, если только было возможным, со всем соглашался. Из рук Устинова я получил освободившуюся и исключительно хлопотливую должность заведующего отделом аспирантуры и докторантуры. Мне никто не мешал, и за короткий срок удалось упорядочить работу щекотливого механизма зачисления в аспирантуру и распределения после ее окончания.
Для приема вступительных экзаменов в аспирантуру по специальности я собирал приемную комиссию, включавшую всех потенциальных руководителей. Тем самым, будущие руководители могли реально сравнивать силу кандидатов. Конечно, они продолжали продвигать каждый своего, но в условиях публичности и гласности мы были ближе к объективности, чем прежде. Распределение после аспирантуры тоже шло по строгим правилам. Никто из очных аспирантов, не представивших диссертацию в срок (три года) не мог рассчитывать остаться работать в институте. Я стоял против их принятия на работу насмерть. В противоположность этому, все очные аспиранты, уложившиеся с диссертациями в три года, автоматически оставались работать в институте. Жестко, но игра по правилам лучше, чем игра без правил: никакого волюнтаризма, все решается формально. Формальное решение, основания которого заранее известны, лучше произвола.
В отделе аспирантуры и докторантуры то и дело возникали неприятные ситуации. Один нахрапистый иногородний аспирант, который жил в академическом общежитии на улице Островитянова и ничего не делал для написания диссертации, доводил своего научного руководителя (В.Ж.Келле) буквально до слез. За неделю до окончания аспирантуры он задумал ловким маневром остаться в общежитии надолго и разработал неплохую уловку. Он представил справку, что его жена на Украине якобы родила ребенка, который нуждается в уходе отца. Поди проверь такую бумажку с Украины! Однако в этом случае, по закону, ему обязаны предоставить длительный отпуск и, соответственно, продлить срок окончания аспирантуры.
Целый сектор Е.З.Мирской в полном составе объяснял мне, что парень -- известный обманщик, и умолял меня не оставлять его более в институте ни на один лишний день. Я же просил их чуть-чуть потерпеть и действовал строго по закону, а именно -- выпустил приказ о предоставлении этому аспиранту полагающегося отпуска по уходу за ребенком (сектор был в трансе). Через две недели я взял у коменданта общежития справку, что указанный аспирант никуда ни на день из общежития не выезжал, и, следовательно, предоставленный ему для ухода за ребенком на Украине отпуск не использовал. В соответствии с законом, я отчислил его задним числом в тот самый день, когда у него закончился трехлетний срок аспирантуры. Придумывать новые увертки после отчисления было поздно. Не лишне сказать, что в юридических перипетиях меня всегда успешно консультировала домашний юрист -- Оленька.
Нахальный парень первый раз в жизни столкнулся с таким афронтом. Получив отпуск, он был уверен в своей безоговорочной бюрократической победе, и никак не ожидал, что грамотное исполнение закона может быть обращено в пользу института. Кричал он у и.о.директора Козлова как укушенный и требовал моего наказания. Но я-то действовал строго по букве закона, и отпуск ему предоставил. А то, что он не догадался во время "купить" коменданта, был его вопрос, а не мой. В институте его больше не видели.
Совершенно случайно выяснилось, что пять лет назад в ИИЕиТ была зачислена вьетнамская аспирантка, о существовании которой не знал никто, кроме ее научного руководителя А.Н.Шамина (он же -- мой предшественник по заведыванию аспирантурой). Все эти годы вьетнамка легально занимала институтское место в общежитии, ни разу не показывалась в институте, но регулярно переаттестовывалась. Словом, если говорить кратко, состояние дел, которые мне достались от А.Н.Шамина, называется авгиевыми конюшнями.
Свободное копирование
