На фото: 1962 г. Севастополь. Памятник затопленным кораблям. Я сзади слева.
Сапун-гора. Я 4-й слева.
С обучением возникли проблемы, появился университете в декабре 1960 г., естественно лекции все пропущены. Ускоренным темпом выполнил минимальный набор лабораторных работ. Предстоял самый трудный экзамен на химическом факультете — теоретическая физика. С первого курса популярна байка «сдал теоретическую физику, можно жениться » («стал настоящим студентом », были и другие варианты), у политехников нечто подобное связывается со сдачей сопромата и теоретической механики. Лектор, доцент Чанышев с отличной памятью обнаружил меня на предпоследней лекции (дотошно контролировал посещаемость) и прямо на лекции спросил, как я собираюсь сдавать экзамен. Промычал в ответ что-то невразумительное, уверенный, что проскочу (девушки лекции записывали дословно). Не проскочил (как и ещё человек 15 с курса), какой-то затор в мозгу произошёл, на простой дополнительный вопрос не смог написать формулу спектра энергии водорода. Подумать только, столько лет прошло, а единственная в студенческие годы двойка помнится в деталях. Дней через пять я Чанышева «удовлетворил».
Ещё одна проблема возникла на военной подготовке.
Раз в неделю все физически здоровые парни проводили 8 часов на военной кафедре (у девушек выходной день), университет готовил офицеров-артиллеристов. Наша группа сборная — филологи, историки, химики. Артиллерия — не история КПСС (общий лекционный поток 2–3 факультетов), здесь требуется приличное знание математики, а гуманитарии обычно с ней не дружат. У военных своя логика.
Третий год обучения, я появился на последнем занятии осеннего семестра. Первые два часа повторение пройденного материала. Майор Таран: «Студент Чернов! Доложите материальную часть гаубицы!» 122-милиметровая гаубица стоит непосредственно в классе. Женя берёт указку, подходит и, растягивая слова: «гаубица состоит из дула…» Майор взрывается: «Что, ё… мать, это тебе бердана? Ствол от дула отличить не можешь?» Студенты схватились за животы. Женя ещё пытался что-то говорить, но слушать никто не мог. Перерыв.
Вторая пара — дифференцированный письменный зачёт по теории артиллерийской стрельбы (довольно сложный предмет). Три варианта, ответы подготовлены заранее (гуманитарии постарались), группа сосредоточенно списывает. Результат: у всех «хорошо» и «отлично», у меня «неуд». Удивился, не аккуратно списал. Иду в деканат, беру разрешение на пересдачу. Сажусь с небольшой компанией отстающих с других факультетов, дежурный офицер выясняет, кто какой вариант писал в первый раз и даёт один из оставшихся двух. Тщательно списываю, результат аналогичен, у всех, кроме меня, положительно. Деканат «встаёт на уши», требует оформить академический отпуск по болезни, но меня не устраивает отставание от своего курса. Кое-как уговорил, сделал третий заход, получил оставшийся вариант, списал, результат — «хорошо». Оказалось, «вояки» воспитывали за пропуск занятий, хотя никто ни разу не спросил, почему я пропускал, и не потребовал справку. Самое смешное в финале этой истории.
27 февраля я радостно доложил в деканате, что задолженностей по военной кафедре нет, а с 1 марта 1961 г. в соответствии с хрущёвской реформой отменена военная подготовка в университете.
Все ребята курса, осваивавшие артиллерию два с половиной года, закончили alma mater с грифом «необученный» в военном билете.
Много позже, уже кандидатом наук меня отнесли к химическим войскам, «дослужился» до капитана запаса.
Свободное копирование
