В 1837 году приезжал, вероятно с государем, в Москву кн. П. М. Волконский. Со мной ничего не говорил, но, верно, с тех пор заинтересовался мною. Заметив мою всегда подвязанную щеку, он спросил о причине, и когда ему сказали, что я страдаю с малолетства золотухой, он приказал директору отправить меня в Старую Руссу на воды. Мы с мужем поехали; дорогой я простудила глаз, любуясь на все окружающее!.. Я выехала в 1 раз и далее Троице-Сергиевой лавры нигде не бывала. Не могла скоро начать леченье. Отпущена была на казенный срок на 28 дней и успела взять только 14 ванн. Несмотря на это, у меня образовался нарыв и опухоль уменьшилась. Видя такой успех, на будущее лето я уже стала проситься, и меня отпустили на 2 месяца. Жили мы там у племянника моего мужа А. И. Отилье. Он служил казначеем в военных поселениях, и помню, как мне тяжело и неприятно видеть, что не только когда мы с ним идем, но позже, когда я одна иду по улице, то почти все, и даже почтенные, седые купцы, издали останавливаются, снимают шляпу и при моем приближении низко мне кланяются. Я всегда говорила Александру: «Скажи, чтобы они этого не делали!» — «Нет уж, потрудитесь вы сами переменить порядок, заведенный в городе после бунта 31 года. Бог даст, со временем давность пройдет и они отвыкнут». Тогда еще ничего не было устроено на водах: ключ соленой воды вытекал из деревянной трубы и образовал осадок целительной грязи. Ванны были деревянные, низенькие, покрытые тесом. Привозили туда солдат и кадет. Помню чудеса над ними от грязи. Кадета привезли всего скорченного, носили в ванну на руках… а через две недели гляжу — он сам бредет на слабеньких ножках. Там вода очень полезна, но очень сильна для груди и надо брать ее осторожно. Мне было предписано сидеть не более 10–15 минут и брать ванны через день. Первый год я так и делала. А как на второй муж привез меня, а сам уехал. Александр утром на службе, а вечером у невесты, m-elle Сутгов (дочери генерала, начальника войск), на которой он женился, был очень несчастлив и скоро умер. Я одна… мне тоска страшная! вот я и придумала себе развлечение и скорое облегчение. Не говоря доктору, начала брать ванны каждый день, сидеть по получасу… и этого мало: принялась и вечером брать ванну. Хорошо, что это было уже к концу. Но у меня пошла кровь горлом! и доктор, сделав мне выговор, старался поскорей восстановить мое здоровье и отправить с приехавшим за мной мужем. Я не любила одна гулять по городу, но больше ходила в поле, которое было рядом с ваннами (теперь ничего похожего нет).
Часто, идя утром в ванны или вечером в поле, мне приходилось проходить мимо единственного порядочного, деревянного домика, занимаемого кн. Юсуповым. Он также привезен был лечиться, и на вид ему казалось лет 10–12, не более. С ним целый штат: англичанка, разные гувернеры и множество прислуги. Но меня всегда удивляло: как идешь, у дома всегда множество баб с разными птицами: гуси, утки, куры… Раз я спросила: «Да неужели такое огромное количество покупают каждый день в один дом?» — «Да, барыня, и платят хорошо! Ведь тут их много, да и для барчонка всегда имеют в запасе живую птицу. Камердинер говорит, что когда он рассердится, то ему для забавы дают щипать живую птицу и это его утешает…» Страшно подумать, неужели, по азиатской крови, могут быть такие порывы злобы у ребенка?.. Если не для шутки говорил им это камердинер, то надо обвинять не князя, а окружающих его наставников[1]. Еще редкий случай. В 38 году нам снова пришлось ехать в Руссу, почти вслед имп. Ник. Павл., и шоссе было исправлено, как паркет. На какой-то станции мы не нашли лошадей и нам предложил вольный ямщик довезти нас за прогоны, прибавив: «А там, на водку, что угодно, пожалуйте!» Мы согласились, он привел великолепную тройку вороных, тарантас у нас был маленький, легонький… мы полетели! Проехав с лишком 30 верст, он спрашивает: «Можно мимо станции?..» — «Как хочешь». Он летит, а там кричат: «Как ты смеешь… вот мы тебя!..» А мы уже далеко… Приближаясь к другой, он снова спрашивает: «Можно мимо?..» Муж говорит: «Да ты пожалей лошадей-то!»— «Да вы посмотрите, они и не упарились, тарантас как перышко, дорога скатертью. Позвольте?» — «С Богом!..» И так мы проехали большое пространство, не кормя и почти не останавливаясь, только изредка сойдет с козел, как будто что поправить. Да раз попоил их из ручья. Нам сократил время и за это хорошо получил на водку.
Свободное копирование
