17 апреля
В десять часов аккомпанировал венцелевской девице Яцыно. Всё сошло благополучно. Глазунов был необычайно весел и даже изволил шутить со мною: в ожидании начала экзамена я сидел за столом, где обыкновенно продают программы: на столе стояла металлическая тарелка для денег, а самих программ ещё не было. Глазунов шёл мимо, увидел меня, засмеялся и шутливо сказал:
- Что это, у нас новая барышня продаёт программы?
Я ответил весело:
- Продавать-то продаёт, да только самих программ нету!
- Ну, а я всё-таки вам рубль положу! - сказал он и, щёлкнув рублём на тарелку пошёл дальше. Через несколько минут я пришёл в артистическую, где был и Глазунов. Он опять повторил свою остроту, что, мол, барышня, продающая программы, пришла. Потом любезно осведомился, ничего ли, если Яцыно будет играть не сейчас, а немного попозднее.
Не к добру весёлое настроение... запьёт!
Позавтракав у Лейнера, я вернулся домой, ибо меня очень тянуло к моему Концерту. Инструментовал однако мало, зато сделал порядочный кусок клавира. Пишу, оставляя пустое пространство для сольной партии, предоставляя её вписать переписчику с партитуры. При издании надо непременно сделать у партии Solo скобку фортепианную, а у партии сопровождения скобку оркестровую, тогда сразу будет бросаться в глаза: где оркестр, а где фортепиано.
В семь часов обедал у Сабурова, который, видно, очень любит меня. Обедал только его сын. Старик играл переложение Гензельта «Кориолана»; очень хорошая увертюра, очень милое переложение и для 75-летнего исполнителя очень бойкое исполнение.
Свободное копирование
