авторів

1427
 

події

194041
Реєстрація Забули пароль?
Мемуарист » Авторы » Viktor_Barabanov » Путешествие в Китай - 10

Путешествие в Китай - 10

01.11.2012
Сиань, Шэньси, Китай

Путешествие в Китай 10. Вон из Бэйцзин... в Сиань

Если меня спросят: «Бывали ли вы Тамбове?» С полной уверенностью отвечу: «Да-с, бывал-с». Правда, визит состоял из прибытия в город утром, выступления на конференции в местном пединституте и прогулке по старому малоэтажному центру. А уже под вечер, с презентом от провожающих – пакетом удивительно вкусных мичуринских яблок, я снова оказался в купе московского поезда. Но проживи я в этом городе хоть неделю, сегодня память сохранила бы примерно то же самое ощущение реальности образа места, называемого Тамбовом.

На аналогичный вопрос о Пекине, в котором мы пробыли всего несколько дней, так уверенно ответить у меня не получится. Скорее мы посетили некоторые места в Пекине. Может быть, это свойство любого огромного города, если не жил в нем долго? Может быть. А, может быть, и нет. Дело в том, что Пекин мне не понравился. Лаконично объяснить чем, не смогу. Что-то наподобие анекдота про грузина, который на вопрос, любит ли он помидоры, отвечает: «Кушать люблю, а так - нет». Со мной так же: и Великая Стена, и Летний Дворец, и пекинский цирк, и пекинцы с пекинской уткой, мне понравились. Пекин – нет. Может, поэтому устойчивого ощущения присутствия там у меня как-то не сформировалось. Случилось вроде встречи с нелюбимой женщиной. Помнишь, что была, но вроде и не с тобой.

Есть в сегодняшнем Пекине какая-то эклектическая нарочитость, заложенная прошлым и даже позапрошлым веками. Девятнадцатый век оставил это в виде, скажем, белого каменного корабля, стоящего у причала искусственного озера Летнего дворца. В искусственном озере к тому же есть искусственный остров, соединенный с сушей мостом.

Двадцать первый век породил суперсовременный олимпийский стадион и его окрестности. Это архитектура, в которой индивид необязателен. Подобного рода сооружения - предтеча и продукт антропологической катастрофы, ее инфернального (по Мамардашвилли) типа.

Мы идем по огромному, многокилометровому, то ли проспекту, то ли площади, у конструктивистской фасолины главной арены стадиона, которая, вообще-то официально назыывается "Гнездо". Вечереет, знаменитая многоцветная подсветка вот-вот должна зажечься. Народу немного. В основном - туристические группы, отрабатывающие номер: «Я здесь был», да группки молодых (и не очень) китайских спекулянтов, пикирующих на туристов в попытке продать им всякий сувенирный вздор, еще полицейские патрули, прихватывающие некоторых из торгашей, по только китайскому МВД ведомому принципу.

Вид олимпийского простора, простирающегося до белеющих в сумеречной дали высоток, меня не столько впечатляет, сколько подавляет. Обширные пространства эти - не для отдельного человека, они для масс. В 2008 году во время Олимпиады здесь было полно народу, теперь эти площади избыточны и бессмысленны, но символичны. Это «внешнее пространство бессмыслицы» - философское понятие, и характеризующее, собственно, антропологическую катастрофу. Развитие общества от марксизма, как религиозного типа мышления, до современного глобализма, идет по пути, когда в человеке остаётся все меньше внутреннего, самоопределяемого, независимого от государственной идеологии содержания. А если нет внутреннего, самодостаточного, то внешнее, идеологизированное, быстро превращается в бессмысленное.

Зачем ходят в церковь, знает даже тот, кто никогда в ней не был - молиться. А что значит «молиться»? Вот Ельцин, снёсший в Свердловске дом Ипатьева, истово крестился в Петропавловском соборе при захоронении останков царской семьи. Молился? Едва ли. Он совершал ритуал. Молиться - значит говорить со своим внутренним миром, а крестные знамения и поклоны, даже земные, и совершаемые в церкви, - лишь форма разговора души с богом. Молитва без работы души, как бы тщательно не исполнялся ритуал, - всё то же «пространство бессмыслицы».

Наши церкви, равно как и церкви Европы, полны теми, кто ставит свечи, крестится, но не совершает молитвы. И всё же эти ритуалы хотя бы внешне, хотя бы по принципу обратной связи подвигают человека к разговору с богом, даже если он просит у бога новые сапоги… В Пекине, а, впоследствии, и во многих других местах, мы посетили немало храмов и монастырей. Главным образом - буддистских. Я далек от намерения характеризовать и оценивать любую религию, тем более буддизм, которого не знаю. Отмечу лишь, что наблюдения за отправлением ритуалов в пекинских храмах создавали у меня ощущение: прихожане не молятся, а забавляются, как дети, жгущие самодельные факелы из тростника, или, в лучшем случае, совершают бытовые манипуляции, будто моют ноги или растапливают камин. А раскрашенные, - то свирепые, то смеющиеся, то грустные лики Будды, помещенные в восточную пестроту интерьерной отделки, казались громадными игрушками в стилизованном детском магазине. Словом, очень скоро храмовые комплексы, вбирающие в себя многовековую китайскую религиозную культуру (буддизм, даосизм и конфуцианство - главные религии Китая), то есть святые места для миллиардов человеческих особей, стали восприниматься мною пестро раскрашенной художественной формой внешнего пространства бессмыслицы. Сказать проще, пекинские монастыри мне надоели, и на ритуальную территорию храмов я заходить почти перестал, борясь с неприятным феноменом их восприятия. Когда при всем богатстве и разнообразии отделки экстерьеров и интерьеров, они сливаются в памяти и становятся неотличимыми, подобно современным многоэтажным пекинским проспектам.

В Пекине (конечно не только в нем, но в Пекине мне это было ощутимее) пространство бессмысленного видно повсюду. «Великий французский географ (создатель географии человека – прим. В.Б.) Поль Видаль де ла Блаш считал:

"...все человеческое общество должно быть устроено так, чтобы человек жил в небольших территориальных сообществах …эти сообщества объединяются при помощи специальных социальных механизмов, и потом уже предают свою волю наверх, более крупным структурам. Но при этом лицо человека должно быть выделенным. Надо сказать, что так было раньше. Люди жили преимущественно в селе, где каждый друг друга знал, где почти всё строилось на личных отношениях." .*

 Мы проезжаем обособленный пекинский микрорайон, состоящий из полусотни новеньких, блестящих стеклопакетами и облицовкой, тридцатиэтажек. Улицы озеленены и обустроены. Не видно только жителей. Окна темны. Почти все квартиры в домах пустуют. Дорого. Реальность бессмысленного заменяет осмысленное долженствование геополитика Блаша.

Я страшусь толпы. Терпеть не могу массовых акций, наглядной агитации и искусства маркетинга. Плохо поддаюсь технологиям стереотипизации сознания. Знаю цену проводникам политики партии. Словом, всё то, что стало прямыми или косвенными, но неотъемлемыми чертами сегодняшнего Пекина. я покидал без сожаления. И, направляясь в пекинский аэропорт, кажется, продекламировал, перефразировав грибоедовское:

«Вон из Бэйцзин, сюда я боле не ездок».

Однако, говоря это, направлялся не в любимые и проверенные Париж, Нью-Йорк, Абзаково, или, на худой конец, хотя бы в сказочный, пряный Бангкок, а в неведомый Сиань. Укроет ли он меня от пространства бессмыслицы пекинского разлива? Это предстояло узнать через два часа полета на Боинге местной авиалинии.

 

 ***

Начиная писать про Сиань (Xian) мне очень хотелась избежать аналогии, которой не избежал практически никто из писавших об этом древнем городе: противопоставления двух столиц, старой и новой, подобно тому, как в России противопоставляются Москва и Санкт-Петербург. Не смог. Два города, хотя и разделены тысячекилометровым перелетом, в повествовании находятся рядом и создают разность потенциалов, требующих сравнений. Сиань меньше Пекина в пять раз. Но для индивидуального восприятия 4 млн. и 21 млн. человек - примерно одно и то же.Оба - мегаполисы, т.е. конгломераты из разросшихся и сросшихся когда-то самостоятельных поселений, ныне утративших собственное лицо. Однако скоро я узнаю, что мегаполис мегаполису - рознь.

Когда-то на заре предпринимательства, в полуподвальчике, я открыл продуктовую лавку, вступив в неравный бой c растущими, как грибы после дождя, супермаркетами. Где теперь те первые суперы? Их давно вытеснили сети и моллы, а мой магазинчик жив-здоров. Почему? Потому что двадцать лет назад я повесил над ним вывеску «Minisupermarket». В нем за старорежимным прилавком заведующая Роза, из стройной молоденькой брюнетки, превратившаяся за десятилетия в семипудовую Розу Гариповну, по-прежнему отпускает окрестным работягам и алкашам в кредит, записывая долги уже не в амбарную книгу, а на свой смартфон… К чему я это? Ну, если Пекин - мегаполис, то Сиань я, пожалуй, могу называть минимегополисом. И дело тут не в размерах. Просто я увидел, а скорее почувствовал: Сиань сохранился как традиционный китайский город в спекшемся пироге старых и новых поселений, подобно фрагментам Москвы в пределах Садового кольца или моего «Минисупермаркета» в кольце «Магнитов», «Пятерочек» и «Монеток». Такова авторская интерпретация, конечно, далеко не бесспорная, самой распространенной в путеводителях банальности: «Сиань - духовная столица Китая».

В Сиане есть замечательная древняя стена. Она целиком сохранилась и представляет собой пятнадцатикилометровый прямоугольник. Внутри него и расположен старый город, который много веков был столицей Китая и его самым большим поселением. Вид со стены -обалденный. С одной стороны - старый Китай с его всякими барабанными башнями и прочим китайским антуражем, а с внешней стороны - виды современного многоэтажного города. Словом, поднявшись на эту стену, я почувствовал, что пространство бессмыслицы меня отпустило. На душе стало хорошо.

А когда тебе хорошо, душа требует приключений. Стена не только целиком отреставрирована, но даже приспособлена для променада. По ней можно обойти старый город, обозревая окрестности с комфортной высоты. То есть нужно пройти пятнадцать километров, чтобы вернуться к месту старта с другой стороны. Чувствую, что забрезжила надежда на реванш за не пройденный маршрут по Великой стене. Хотя здесь-то дорога - ровная и гладкая. Но у нас был трудный день, ранний подъем, перелет, смена гостинец и насыщенная программа, да и со временем напряженно. Для комфортной прогулки такой протяженности требуется часов пять, ну, хотя бы четыре и потом - отдых. А у нас ночное мероприятие.

Пока я размышлял, как быть с прогулкой и женой, мимо проехали две девчонки на велосипедах. Проведя рекогносцировку, вскоре обнаруживаю неподалёку велопрокат. Твердо беру супругу под руку и тоном все и давно решившего руководителя заявляю: «Фиг с ней, с автобусной экскурсией, едем по стене на великах». Жена к моим фокусам за долгие годы приспособилась, к тому же это предложение кажется мне не столько глупым, сколько оригинальным. Тем не менее, смотрит она на меня как-то странно, чувствую, у нее есть контрдоводы. Подходим к прокату. Начинаю разбираться в порядке получения и сдачи инвентаря:

- Во, видишь и дамские есть - говорю я жене ободрительно. На что она отвечает странно:

- Мне нужен только детский, трехколесный.

- Ты что, не поедешь?!

Меряю жену взглядом декабриста Волконского, которому его княгинюшка заявила, что «во глубину сибирских руд» за ним не поедет.

- Я же тебе не раз говорила, что в детстве каталась только на трехколесном…

Зато мы были в шикарном краеведческом (точнее знаменитом Исторческом музее првинции Шэнси.). Там, в стильном холле черного мрамора - мягкие кожаные диваны и кофе-эспрессо в буфете. Мы хорошо отдохнули, а потом нас повезли смотреть Пагоду диких гусей. Красивое место, знаковое. Недолго послушав экскурсовода про то, как кому-то из местных святых прямо на голову упала стая гусей и спасла общину от голодной смерти или что-то в этом роде, мы сбежали. Пошли гулять по саду монастыря с по-восточному пафосным названием - «Великого материнского милосердия». Эффектный сад, камни, постройки. Не смотря на конец октября, там еще доцветали розы. А в моём Абзаково на сопки лег первый снег…

Дата публікації 05.12.2020 в 18:54

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридична інформація
Умови розміщення реклами
Ми в соцмережах: