О ЖИЗНИ И БЫТЕ…
У отца всегда было много друзей – сослуживцев. Они часто собирались у нас в свободное время, иногда «расписывали пулю» – играли в преферанс. Отец – всегда добродушный, неунывающий, был душой любой компании. В то время не было магнитофонов (хотя, сегодня их тоже уже нет), а только патефоны, у которых надо было крутить заводную ручку и очень осторожно, чтобы не поцарапать, опускать головку с иголкой на пластинку. Но вся эта хитрая музыка не могла заменить живые звуки, которые издавали инструменты в руках отца. Он умел играть на балалайке и домре, гитаре и аккордеоне, баяне и пианино. Так что на праздники к нам стекались гости… А мама перехватывала восторженные взгляды других женщин, брошенные на отца и, как я узнал много позднее, люто его ревновала…
Конечно, я тогда был совсем малышом и в силу своего возраста вынужден был всегда находиться рядом с родителями или в поле их зрения. Поэтому и воспоминания мои о том периоде, в основном, находятся, как бы, внутри четко ограниченного домашнего круга. Помню, как у всех появилось и постепенно нарастало ощущение стабильности и спокойствия, уверенности в завтрашнем дне. И это не лично у меня, а в общей, так сказать, атмосфере нашего бытия. Офицеры стали реже ходить в сапогах, появилась новая красивая форма. И брюки навыпуск – широченные! Модные! Что-то новое, но тогда для меня сначала неуловимое, появилось в маме и в других женщинах. Это потом я догадался – новые прически и новая одежда… Тогда, помню, в моде были вставные плечики, и их вставляли и в пальто, и в платья, и в блузки. Это делало всех женщин немного квадратными. Такими же «модными» стали и их высокие прически. Считалось – красиво… Хорошо, что эта мода продержалась не очень долго. А у офицеров была своя любимая стрижка – под полубокс…
В доме стало намного уютнее, появилась «обстановка»: новая мебель, ковры на стенах и на полу. Что-то фарфоро-хрустальное заблестело на полках. Но для меня, конечно, были важнее новые и очень интересные игрушки… Не буду их перечислять, но мне особенно полюбился коричневый плюшевый мишка, с которым я, в обнимку, многие годы, ложился спать и очень нравилась большая спортивная игрушечная машина. А когда родители купили огромный, 3 х 4 м, красивый ковер на пол, у меня появилась новая забава: лазил по ковру на коленках и локтях, прижав голову с коротким чубчиком к ворсу, и гудел как паровоз. Иногда натыкался на ножки стульев и стола. Но было не больно и интересно…
Мама рассказывала: как-то однажды я заигрался и что-то опрокинул… За это меня поругал отец. А потом и от мамы досталось… И залез я под стол, сижу на этом ковре и тихонько плачу от обиды. И вдруг, на всхлипе, негромко вырвалось: «…какой я бедненький, все меня обижают…» А мама как раз вошла в комнату. Мои слова её так потрясли, что она нырнула ко мне под стол – мириться. Обняла, поцеловала и, конечно, утешила… Через много-много лет и переездов ковер наш так постарел, что мы резали его на куски и стелили в прихожих…
