2 ноября, четверг.
Все наши столбовые москвичи находятся в ожидании чего-то чрезвычайного. У главнокомандующего ежедневно большой приезд, и он принимает во всякое время. Всюду какая-то ажитация, а об английском клубе и толковать нечего: говорят, что это настоящий воскресный базар; все хотят непременно что-нибудь узнать, а за недостатком верных известий верят всяким небылицам. С одной стороны, смешно, а с другой -- извинительно. Граф Иван Андреевич говорит, что это любопытство, в каком бы виде оно ни представлялось, доказывает искреннее участие в судьбах отечества и его славе и преследуемо быть не должно.
Вот прекрасные стихи, которые ходят везде по рукам; иной и не знает по-немецки, а все-таки непременно хочет иметь их. Яков Иванович де Санглен сказывал, что будто бы они взяты из берлинских газет. В наших ведомостях таких не ожидай. Чудо, какая энергия!
Die Ehre ruft! die Pflicht gebeut!
Zum Schwerte zuckt die Hand --
Und jedes Kriegers Herz erneut,
Durchflammt von Gluth der Tapferkeit
Den Schwur: "furs Vaterland!".
{Честь зовет, долг велит! Рука хватается за меч, и сердце каждого воина, пылающее жаром отваги, заново повторяет клятву: "за родину!" (нем.).}
Наконец нашли какой-то балаган в доме князя Волконского на Самотеке, который обращают в театр. Сказывают, что человек двести поместиться могут. Но покамест все это одни разговоры; а когда откроются спектакли -- знают лишь про то першие.
Свободное копирование
