Выписывать книги из-за границы через наше Бюро пришла целая группа математиков из Москвы, Воронежа, Курска. Первыми были М.А.Лаврентьев, Н.Н.Лузин, Л.А.Тумаркин, женщина-математик Н.К.Барсс. В дальнейшем академик М.А.Лаврентьев, будучи вице-президентом АН СССР и председателем Сибирского отделения АН СССР, всегда помогал Библиотеке.
Выписывали иностранную литературу и известные архитекторы: А.В.Щусев, И.В.Жолтовский, братья Веснины. С.Е.Чернышов, с которым как-то в 1960-х годах я встретилась в доме отдыха "Суханово", сказал мне: "Неофилологическая библиотека просто приоткрыла мне мир". Появились и медики — психиатр П.Б.Ганнушкин, гематолог И.Хорошко. Большую сложность составила выписка книг по искусству. Они были очень дорогими. Но все-таки мы их выписывали. Первым их читателем всегда был историк искусства В.Н.Лазарев, наш постоянный посетитель.
Вот что вспоминал о том времени старейший сотрудник Библиотеки, известный искусствовед Николай Иванович Пожарский (опубликовано в газете "Говорит ВГБИЛ" в мае 1957 года):
"Я помню нашу Библиотеку почти что с самого первого дня ее "рождения". Она родилась в золотую пору расцвета советской литературы, театра и искусства. Я был в то время заведующим библиотекой Академии художественных наук, находившейся на ул. Кропоткина по соседству с Неофилологической библиотекой. Многие из числа членов Академии (П.Н.Сакулин, живший в том же доме, где помещалась Неофилологическая библиотека, М.Н.Розанов, М Д.Эйхенгольц и др.) знали уже об этой Библиотеке и посоветовали мне установить с ней дружескую связь. Отчетливо помню свой первый "визит" в эту Библиотеку и первое впечатление от этого визита, как от встречи с чем-то очень молодым, жизнерадостным и уверенным в себе. В Библиотеке все тогда было светло, начиная с золотых волос и светлого платья Маргариты Ивановны, почти еще девочки, и ее немногочисленных тогда помощниц, таких же юных и жизнерадостных, таких непохожих на библиотекарш в моем представлении. Но, несмотря на всю свою необычность, это были замечательные библиотекари. Они, может быть, не знали тогда в совершенстве всех правил каталогизации, но ясно представляли цели и задачи новой Библиотеки, отчетливо отделяя все главное от второстепенного. Помню, меня поразило тогда, что этот немногочисленный штат, работавший с очень немногочисленным книжным фондом, главное свое внимание отдавал комплектованию Библиотеки: самих книг еще не было, но были проспекты, каталоги, библиографические журналы, причем это не лежало мертвым грузом, а подвергалось тщательному изучению и проработке. Количеству дезидерат могла бы позавидовать любая большая библиотека, причем большая часть этих дезидерат не оставалась только пожеланиями, а осуществлялась на деле, благодаря энергии руководства Библиотеки, сумевшего убедить проф. И.И.Гливенко, стоявшего тогда во главе Комиссии по иностранному комплектованию, в необходимости выписки этих книг. Эта забота о продуманном комплектовании занимала Библиотеку и позднее.
Библиотеке — с первых же шагов ее деятельности — конечно, очень помогало то, что наряду с ее энтузиастами-сотрудниками, влюбленными в свою Библиотеку, ей приходил на помощь многочисленный и совершенно бескорыстный "штат" ее верных друзей, не менее энтузиастичных. Достаточно вспомнить имена акад. М.Н.Розанова, профессоров М.М.Морозова, Б.А.Грифцова, М.Д.Эйхенгольца, И.И.Анисимова, И.А.Кашкина, В.Ф.Кельина, В.С.Узина и многих, многих других.
С каждым годом Библиотека росла и крепла. Она нашла свое место среди других крупных библиотек. Проверка временем доказала правоту тех идей, которыми была полна Библиотека в пору ее рождения, и теперь уже никто не сомневается в необходимости наличия специальной библиотеки иностранной литературы".
Наш старый читатель Яков Львович Раппопорт, автор известной книги "Дело врачей", так описывает меня и мою деятельность в середине двадцатых годов:
"Попробую нарисовать портрет Маргариты Ивановны в те годы. Мне она казалась девушкой выше среднего роста, стройной, с мягкими, изредка порывистыми движениями. Лицо несколько скуластое, с выразительными мягкими чертами. Ее нельзя было назвать ни красивой, ни даже хорошенькой в банальном определении девичьего лица. Покоряли ее глаза — умные, внимательные, серьезные, часто освещающие лицо веселым взглядом. В сочетании с неизменной приветливостью (высшее качество женщины) общий облик Маргариты Ивановны всегда оставлял чарующее впечатление и память о ней.
В контакте с Маргаритой Ивановной быстро раскрылось погружение ее не в традиционную область науки, а в другую, сопряженную с ней, область колоссальной важности — библиотечное дело. Миру известна ее роль пионера в организации Библиотеки иностранной литературы в нашей стране. Я был свидетелем этого дела в его самом зачаточном состоянии, свидетелем того энтузиазма, который овладел Маргаритой Ивановной. Это нельзя назвать банальным словом "организация": это было подлинное высокое творчество. Подлинными творческими достижениями был каждый новый библиотечный шкаф, каждая новая пачка иностранной литературы и т. д. Преклоняться надо перед самым замыслом этого дела, верой в его важность у молодой девушки. Каюсь, я в ту пору не полностью понимал весь масштаб его. Меня более убеждал и заряжал энтузиазм Маргариты Ивановны, ее убежденность, которая заразила многих и сыграла немалую роль в достижениях Маргариты Ивановны.
На заре основания Библиотеки иностранной литературы она размещалась в нескольких комнатах в Денежном переулке, и Маргарита Ивановна с гордостью создателя приглашала меня посетить ее. Гордясь этим достижением, Маргарита Ивановна, несомненно, видела перспективу или мечтала о ней. Поразительно, если перенестись в обстановку 1920-х годов, в возраст не мечтателя, а активного борца! <".>*.
В первые же годы после открытия Библиотеки к нам стали обращаться и крупные государственные и партийные руководители — А.В.Луначарский, Г.В.Чичерин и др.
Свободное копирование
