Вор

  Рабочий день всегда начинаю с приемного отделения. Вот и сегодня, надев халат, сразу направился туда, чтобы выяснить, что осталось с ночи. На этот раз на койке лежал парень, правое предплечье его было фиксировано браслетом наручников к спинке кровати. Парень был без сознания, в глубокой коме. На матрасе, под головой, образовалась лужа запекшейся крови.

   Начав осматривать пострадавшего, я обнаружил небольшую округлой формы ранку в правой височно-теменной области, она кровоточила. Характер повреждения был типичным для огнестрельного пулевого ранения. Не совсем понимая, что произошло, почему о пострадавшем мне не сообщили сразу же по прибытии в госпиталь, почему больной лежит без элементарной медицинской помощи и почему, наконец, его рука скована наручниками, я позвал дежурного инфермьера (фельдшера) приемного отделения. Фельдшер явился на вызов нехотя, безразлично взглянул на пострадавшего и, поздоровавшись со мной, спросил:

   - Вызывали? Доктор.

   - Что все это значит? - удивился я.

   - Волер! (Вор!) - коротко ответил фельдшер.

   Далее я услышал, что лежащий на койке парень, сегодня под утро проник на частную виллу, а когда выбирался через окно с награбленным, был замечен часовым расположенного напротив военного учреждения. На приказ остановиться, парень попытался бежать, но часовой первым же выстрелом ранил убегавшего в голову. Вызванная на место происшествия полиция доставила раненого в госпиталь.

   Когда я попытался дать распоряжение перенести больного в операционную, фельдшер заявил:

   - Вора лечить не будем, - и вышел из смотровой.

   Мои обращения к другим инфермьерам приемного отделения также остались безуспешными.

   Я был обескуражен происходящим, особенно тем, что не выполняются приказания врача. За все время работы в госпитале никогда еще не возникало проблем во взаимоотношениях с младшим, средним медицинским персоналом. Пришлось обратиться к старшему инфермьеру (мажору) операционного блока эль-хаджу Дъярре. Этот пожилой мужчина, приветливый, доброжелательный, всегда ходил в кружевной белой шапочке, свидетельством того, что ее владелец совершил паломничество в Мекку, и имел непререкаемый авторитет среди персонала госпиталя.

   Дъярра пошел вместе со мной в приемное отделение, за ним последовало еще несколько фельдшеров с оперблока, хирургического отделения. Он молча слушал меня, когда я, показывая на больного, объяснял присутствующим, что перед ними сейчас лежит просто больной с проникающим ранением головы, с продолжающимся кровотечением, и что, если его сейчас же не возьмем на операционный стол, то он очень скоро умрет. Эль-хадж некоторое молчал, как бы обдумывая ситуацию, а затем изрек:

   - Это вор, оперировать его не будем, пусть умирает.

   И добавил, обращаясь ко мне:

   - Извините нас, доктор.

   Мажор, а за ним и все инфермьеры вышли из смотровой, и больше к раненому никто так и не подошел. Я пытался обратиться за помощью к полицейскому, которого заметил на галерее через дверной проем, но услышал в ответ:

   - Я приставлен к вору, чтобы он не убежал, а лечить - дело их, - жест в сторону фельдшеров.

   Я оказался беспомощным сделать что-либо для раненого, и через час пришлось подписывать сертификат о его смерти.