ОТНОШЕНИЕ САВИЦКОГО К ЖИЗНИ И К СМЕРТИ
Несмотря на тщедушность, Савицкий не был слабым и сентиментальным человеком. После суровой школы жизни у него сложился железный характер и очень рациональный, расчётливый ум, что и помогло ему стать тем, кем он стал. Несмотря на гнёт болезней и усталости, он торопился успеть сделать как можно больше и знал, что останавливаться нельзя. И никогда не позволял себе днём лежать, если только его не валили операции. Он выучил себя преодолевать невзгоды, болезни и прочие «мелочи» жизни. И говорил не раз, наставляя меня на путь истинный - «Все начинается с преодоления мелочей. Чтобы суметь совершить главное дело своей жизни, надо выделить и отбросить всё, что считаешь не важным для этого дела. И очень важно организовать своё время, подчинить его своему главному делу жизни».
В 1979 г. после удаления прямой кишки ему из тонкого кишечника вывели шланг в специальный мешочек, закреплённый на животе. Врачи назначили Савицкому диету. Вместо хлеба - сухари, вместо мяса - специальный фарш, который ему присылали в мешочках из серебристой фольги из Москвы. Возможно еду присылали его жена, учёный биохимик, или академик Ефуни и его жена писательница Калинина.
После этой операции его привезли из правительственной больницы в республиканскую и здесь же сделали повторную операцию после спайки кишок. Мама вечером сварила чудный бульон для Игоря Витальевича и радовалась моей «чуткости», а я деланно хмурился её похвалам. Савицкий выпил бульон. Я немного почитал ему Цвейга («Бальзак») и Зощенко («Голубая книги») и мой Старик уснул. Перед сном он говорил трудности нашего времени, что все издёрганы, вымотаны, художники бедны, болеют. Хорошо, что он заснул. Игорь - хорошее имя, я хотел взять себе это имя как псевдоним.
У него была тяжелейшая интоксикация организма после операции и мучают сильные боли, несмотря на то, что медсестры вкалывают обезболивающие, но не морфий, а что-то вроде амидопирина, очень слабое средство от боли. Савицкий возмущается, а врачи мотивируют тем, что он может «привыкнуть» к морфию. Но уход за ним со стороны медперсонала отменный и санитарные порядки строгие. Савицкий доволен этим и даже поругивал меня за то, что я не надеваю халат, или надеваю не так как нужно, по всем правилам, когда вхожу в палату.
Сижу в палате. Положение катастрофически тяжёлое, но есть надежда, что мой Старик выкарабкается, надеюсь очень. Третью ночь он не спит. Я встал как обычно, в 6 часов утра, умылся, помог ему сделать туалет. Пока делали ему лечебные процедуры, сходил домой и впал в сон до 10 часов утра. Не сплю уже несколько ночей, но чувствую себя бодро - помогает счастливая идея запасти на ночь крепчайшее кофе и вино. Прикладываюсь к ним во время перекуров, пока спит Савицкий.
Вернулся к вечеру. Он спит. Стараюсь быть тише, чем мышь. Хотел подавить тараканов под его кроватью, задел таз, чудом он не загремел, но успел его ухватить ногой и рукой. Таз для мытья Старика купили с Вячеславом Алексеевичем ( замдиректора музея), съездив с ветерком на мотоцикле «Урал» в универмаг.
Старик проснулся, поужинал, послушал «Клавесинный концерт» Баха и опять уснул. Проигрыватель и пластинки взяли у Арслана, когда Савицкий заскучал в палате и сказал, что хорошо бы послушать музыку или новости. Внесли с Квоном в палату проигрыватель украдкой через окно, т. к. дежурная медсестра приёмного покоя не разрешила внести проигрыватель. Поставили проигрыватель на стул. Нечаянно или специально среди пластинок оказалась очень редкая пластинка с записями романсов и цыганских песен великой Вари Паниной, с её могучим, почти негритянским голосом. Как оказалось, эти песни были песнями детства и юности Игоря. Тогда я по своей юной самоуверенности утверждал, что Варя Панина русская певица. Нет, говорил Савицкий, - цыганка. Савицкий считал, что почти все великие русские народные певицы были цыганками. Эту пластинку я берегу. Когда-нибудь я отдам вещи, к которым прикасалась рука Савицкого в его Музей, если в нём уже есть уголок Савицкого с его вещами.
Когда в восьмидесятом году Савицкий опять лежал в больнице, но уже в Москве, он, видимо, вспомнил про пластинки и, разговорившись с одной из нянек, узнал, что она живёт недалеко от магазина «Мелодия» на Калининском проспекте. Попросил её покупать ему пластинки. И она покупала ему пластинки с песнями Александра Дольского, Окуджавы, даже «Бони М» и рок-группы «Uriah Heep». Приехав из Москвы, он подарил их мне и сказал, чтобы мы поделили с Арсланом. И эти пластинки я берегу для уголка Старика в Музее.
Свободное копирование
