авторів

1427
 

події

194062
Реєстрація Забули пароль?
Мемуарист » Авторы » D_Harms » Дневниковые записи - 2

Дневниковые записи - 2

16.03.1925 – 19.03.1925
Ленинград (С.-Петербург), Ленинградская, Россия

16 марта. Продал Виктору[1] велосипед и куртку за 25 руб. 6 руб. — долой.

 

***

Вторник 8 ч. у Туфанова. D.S.O.[2]

 

***

Пятница 7 ч. Химия.

9 ч. Дом искусства.[3]

 

***

В четверг, 19 марта, в 8 вечера, быть у Марселя.[4] Он сыграет танго.

Вампир. Вален. Крученых.[5]



[1] Неустановленное лицо.

 

[2] Александр Васильевич Туфанов (1877 — не ранее 1941) — поэт, «Председатель Земного Шара Зауми». Сын крестьянина Архангельской губернии. «Родился в эпоху расцвета Великого Новгорода в XV столетии во время разбойных походов невольников на ушкуях и во время переселения их в Заволочье на р. Сев. Двину», — писал он в автобиографии. (ИРЛИ. Ф. 172, ед. хр. 348)

В 1900 закончил Учительский институт. С 1905 г. занимался журналистикой, печатал театральные обзоры и судебную хронику в газете «Сын отечества». В 1913 — 17 гг. был редактором журнала «Обновление школы». В 1915 г. руководил литературной частью журнала «Северный гусляр», где печатал статьи и стихи. Печатаются также под псевдонимами «Sitentium» и «А. В. Беломорский» в журналах «Вершины», «Природа и люди», «Жизнь для всех», «Рудин», газетах «Современное слово», «Вечерняя копеечная газета». «Таганрогский вестник», «Сочинский листок».

В 1917 г. на собственные средства выпустил 1-й сборник стихотворений «Эолова арфа», в предисловии к которому провозгласил творческую независимость: «Да я — никто, а потому не должен. Моя душа — нигде, а потому я не должен». Стихи этой книги, проникнутые влиянием Бальмонта, Северянина и Малларме, вместе с тем явились важным этапом в создании Туфановым собственной теории творчества. Их музыкальность — как одна из необходимых черт поэзии («нам нужна музыкальная теория стиха») — была проявлением «текучести стиха» — важнейшей характеристики теории Туфанова. Развивая «научно-символически» идеи Хлебникова, он вырабатывает свою систему семантизации фонем, когда фонемы становятся «материалом искусства». Манифестом его теоретических воззрений стала выпущенная им книга «К зауми» (Л., 1924), в предисловии к которой он формулирует основные положения своей школы.

Видимо, именно в это время Хармс знакомится с Туфановым. Причиной для знакомства и сближения, с одной стороны, могло быть преклонение перед Хлебниковым (см. написанный Туфановым некролог Хлебникова: А. В. Т-в. Памяти Велимира Хлебникова / Новости 1922, 17 июня; и объявление о создании «Кружка памяти поэта Хлебникова» (Новости 1922, 24 июня)), а с другой, безусловно, важнейшая для Хармса идея консолидации «левых сил» в искусстве. К сожалению, встречи Хармса и Туфанова практически не документированы (нам неизвестно содержание «неразобранного» фонда Туфанова в ИРЛИ). Без сомнения, они встречались на чтениях в Союзе Поэтов, возможно, в ГИИСе.

В марте 1925 г. Туфанов создает «Орден Заумников DSO». «„Орден заумников“ в Ленинграде возник после моего выступления в Ленингр[адском] отделении Союза Поэтов в марте 1925 г., — писал он в письме к неизвестному собирателю материалов о литературных группировках 20-х годов. — […] DSO — значение заумное: при ослаблении вещественных преград /D/ лучевое устремление /S/ в века при расширенном восприятии пространства и времени /О/. В ядро группы входят трое: я, Хармс и Вигилянский: Хармс и Вигилянский — ученики, постоянно работающие в моей студии. Есть еще 6 человек, имеющих уклон к Зауми и занимающихся предварительной подготовкой. Затем в Ленинграде есть еще Терентьев, ученик Крученых, сейчас отошедший от нашей работы, работающий в театре и имеющий ученика Введенского (на подготовительной стадии). Терентьев считает меня „единственным теоретиком в Зауми“, таким образом, в Ленинграде заумников — 11 человек, и мои сообщения можно считать исчерпывающими.» (Частное собрание, г. Ленинград; подготовлено к печати Т. Л. Никольской и Ж.-Ф. Жаккаром в составе тома А. В. Туфанова «Ушкуйники» (в печати))

В этом же письме Туфанов писал о «соприкосновениях» «Ордена заумников DSO» с группой «Зорвед» (Зоркое ведание), возглавляющейся М. В. Матюшиным через художника Бориса Эндера и «Орденом ленинградских Имажинистов», во главе которого стоял Г. Б. Шмерельсон, через поэта Ивана Афанасьева-Соловьева (см. прим. 54). Теоретические положения декларации «Ордена заумников DSO» были опубликованы и прокомментированы Т. Л. Никольской. (Никольская Т. Л. Орден Заумников / Russian Literature. XXII (1987), No. 1. С. 85–96. В журнале статья неверно атрибутирована Сергею Сигову)

17 октября 1925 г. в Союзе поэтов прошел Вечер ленинградских заумников, где был оглашен «Манифест», в котором была определена методология теории Туфанова — «расширенное восприятие мира и непространственное восприятие времени», а заумники (и экспрессионисты) были названы единственно революционными в поэзии (см. текст в Приложении).

В декабре 1926 г. по предложению Хармса и Введенского, который вошел в «Орден Заумников DSO» летом 1925 г. название группы было заменено на «Фланг Левых», в январе 1927 г. принявшее окончательную форму «Левый фланг». Вскоре, однако, предположительно после ссоры между Введенским и Туфановым, он покидает «Левый фланг», сохранив за собой название и вернувшись к положению «Кружок — я сам», как он писал в 1924 г. в анкете Союза Поэтов. (ИРЛИ. Ф. 491)

В 1927 он выпускает третью и последнюю книгу «Ушкуйники (фрагменты поэмы)» и продолжает свои теоретические штудии.

В декабре 1931 г. Туфанова арестовывают по одному делу с Хармсом и весной 1932 г. ссылают в Новгород, который он, видимо, выбирает сам как место ссылки.

В 1933 г. его привлекают на допросы в местное НКВД в связи с «делом Новгородского музея» (см. воспоминания директора музея Н. Г. Порфиридова. «Новгород» (Л., 1987)). В Новгороде он заведует Историческим кабинетом в Педагогическом институте. В ноябре 1941 г. Туфанов исчез, дальнейшая судьба его неизвестна.

См. о нем: Никольская Т. Л. Указ. соч.

В этом году в серии «Berkeley Slavic Specialities» выйдет переиздание книги «Ушкуйники» с добавлением основной информации об авторе (статьи, биографические материалы), научно подготовленное Ж.-Ф. Жаккаром и Т. Л. Никольской.

 

[3] «Дом искусств» был открыт в 1925 г. на пр. 25 Октября (Невском) д. 86.

 

[4] Поль Александрович Марсель (наст. фам. Русаков. 1908–1973) — композитор, дирижер. Родился в Марселе в семье политэмигранта А. И. Русакова (Иоселевича). В 1919 г. вместе с семьей приехал в Петроград. В 1929-32 гг. учился на композиторском отделении ленинградской консерватории.

Первые самостоятельные музыкальные произведения относятся к 1924 г., вскоре ставшие очень популярными «Танго-Тампа» и «Бюстлинг». Публиковал песни и романсы на стихи С. А. Есенина («Отговорила роща золотая»), А. А. Блока («Гармоника»), Б. Л. Пастернака («До свидания»). Н. Я. Агнивцева («Винтик шпунтик»), М. А. Светлова («Гренада») и др. под псевдонимом Поль Марсель. Особую популярность получили его танго: «Игра любви», «Тайная любовь», «Танго» (из фильма «Петер») и др. Писал музыку к спектаклям.

Первая постановка — спектакль студентов III курса Государственного Института и Техникума Сценических Искусств мастерской С. Э. Радлова «Копилка» Л. Лябина, где главные роли исполняли Борис Чирков и Николай Черкасов.

В доме Русаковых на улице Желябова устраивались вечера музыки и поэзии. Отчасти из-за знакомства с Марселем, в поэзии Хармса возникает образ Музыканта:

 

Взяли фризовую шинель,

Прострочили кант,

Положили на панель,

Вот и вышел музыкант.

 

(II, 139)

В 1928-29 гг. семья А. И. Русакова стала жертвой провокации ГПУ (см.: Флейшман Лазарь. Об одном загадочном стихотворении Даниила Xapмca / Stanford Slavic Studies vol. 1. Stanford, 1987. С. 256–257). Вскоре после этого Марсель стал музыкальным руководителем Театра Особой Дальневосточной Армии. В 1938 г. его семья была арестована. Мать и Эстер погибли в лагере. Марселя отправили в Вятлаг, где его как музыканта и дирижера привлекли к работе в «образцовом» Музыкально-Драматическом Театре Вятлага НКВД, художественным руководителем которого был Л. Лео, а директором — Б. Розин. Первая премьера П. Марселя — «Инсценировка в 6-ти картинах с апофеозом» «Василий Теркин» (1943 г.), потом: «Программа „Марица“» (инструментовка Марселя) (1943), после этой постановки Марсель приказом нач. лагеря был назначен дирижером; «Запорожец за Дунаем» (20 августа 1944 г.), «Цыганский барон» (29 октября 1944 г.); он же был худ. руководителем постановки, «Свадьба в Малиновке» (7 ноября 1944 г.), «Где-то в Москве» В. Масса и М. Червинского (27 августа 1945 г.), «Травиата» (ноябрь 1945 г.).

В 1947 г. с минусом приехал в Воронеж, где до 1949 г. работал дирижером местного цирка. В 1949-56 г. — дирижер цирка г. Иванове. В октябре 1956 г. по окончательной реабилитации вернулся в Ленинград. 21 октября 1956 г. Д. Д. Шостакович пишет письмо председателю Ленгорисполкома Н. И. Смирнову с просьбой предоставить Марселю квартиру:

 

«Уважаемый Николай Иванович!

Предъявитель сего композитор Русаков П. А. решением Ленинградского Городского Суда полностью реабилитирован и возвращается к месту своего постоянного жительства в г. Ленинград.

Убедительно прошу Вас оказать ему всемерное содействие в получении жилплощади, учитывая, что до ареста он все время проживал в Ленинграде и в настоящее время назначается главным дирижером в Ленинградском цирке.

С глубоким уважением

Д. Шостакович»

 

(ЦГАЛИЛ. Ф. 211, ед. хр. 72, л. 2)

Аналогичные письма были написаны Н. И. Черкасовым и Ю. В. Толубеевым. Главным дирижером цирка Марсель был с 1956 по 1963 гг. В 1964-70 гг. он работал дирижером ансамбля «Цирк на сцене». Его архив хранится в ЦГАЛИЛ (Ф. 211).

 

[5] Внимание Хармса к творчеству Крученых характерно для периода «Взирь-зауми». Особенно важным и для Хармса в это время и, прежде всего, для Туфанова был тезис Крученых: «Новая словесная форма создает новое содержание» (Декларация слова как такового. СПб., 1913). В преломлении идей Туфанова, как справедливо пишет Ж.-Ф. Жаккар, это означает, «что, изменяя фонетическую структуру слова, поэт (наконец!) подчиняет себе означаемое и получает возможность творить по-настоящему […] Общим для Туфанова и его предшественников [Крученых и отчасти Хлебников — А. К., А. У.] остается желание непосредственного перехода от звука к смыслу. без вмешательства ума, т. е. „за-умно“.» (Жаккар Ж.-Ф. Александр Туфанов: от эолоарфизма к зауми / Туфанов А. В. Ушкуйники [в печати])

Отметим также, что для Хармса в период «поиска языка», т. е. адекватных средств выражения происходящего, заумь является одним из них. Характерным в этом смысле предоставляется нижеследующий (запись от 18 марта) текст, переходящий в конце концов в заумь. Любопытно, что в начале текста можно выделить аллюзии на некоторые концептуальные фрагменты теоретических высказываний Крученых, так слово «лилия» является одним из определяющих в «Декларации слова как такового» (Ср.: «Лилия прекрасна, но безобразно слово лилия захватанное и „изнасилованное“. Поэтому я называю лилию еуы — первоначальная чистота возстановлена»). А употребление Хармсом слова «дррянь» можно сравнить с известным «Разговором о Малахолии в капоте» А. Крученых и И. Терентьева: «Т[ерентьев]: […] все неприятное русский язык выражает звуком „ря“: дрянь, северянин, неряха, Дурьян. рябой…» (Крученых А. Ожирение роз. О стихах Терентьева и др. Тифлис, 1918. Цит. по: Терентьев Игорь. Собрание сочинений. Сост. М. Марцадури и Г. Никольская. Bologna, 1988, С. 417)

 

Дата публікації 22.08.2020 в 20:02

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридична інформація
Умови розміщення реклами
Ми в соцмережах: