А через неделю произошло событие, которое заставило нас всё простить майору. Рядом с деревянным макетом немецкого танка, стоящим на поляне за детским физкультурным городком, появился… настоящий немецкий танк. Огромный, чёрный, весь в саже и копоти, с двумя аккуратными дырками в бортовой броне, он стоял на траве детского городка среди мирной зелени Измайловского парка, как инопланетное чудовище, как отвратительный скелет доисторического представителя неведомого нам животного мира, провалившегося много веков назад в охотничью яму, вырытую нашими далёкими предками.
Как заворожённые стояли мы вокруг стального пленённого зверя. Мы пришли рано утром, и вдруг нате вам — стоит, опустив к земле кривую, погнутую пушку с решётчатым надульником. Мы даже испугались немного. Так вот он какой, настырный бронированный «кабан», доползший до нашего Измайловского парка, уничтожать тупорылых собратьев которого мы учились всё лето сорок третьего года.
Откуда же он взялся здесь? И вот что выяснили мы от дежурного по лагерю: в пять часов утра, оглушая окрестности рёвом мотора, на площадку детского городка, оставляя рваные следы гусениц, вполз огромный тягач, тащивший за собой немецкий танк. В кабине тягача, рядом с водителем, сидела… инструкторша горкома комсомола. А когда танк остановился, из него вылез майор Белоконь. У танка не было мотора и своего хода, майор сидел в нём, передвигая рычаги и нажимая педали, чтобы помогать водителю тягача буксировать стальную громадину. А доставлен в Измайловский парк танк был с выставки трофейного оружия, и проделана вся эта операция была якобы лично инструкторшей горкома, добившейся разрешения «вооружить» школу юных истребителей настоящим немецким танком в самых высоких военных инстанциях.
В августе сорок третьего года майор Белоконь женился на инструкторше горкома комсомола. Фамилия её не сохранилась в моей памяти, но имя я запомнил. Звали её Лора.
Торжественное это событие в своей личной жизни, а также победу над фашистами под Орлом и Курском майор Белоконь решил отметить большой военной игрой всего нашего сводного Преображенско-Измайловского комсомольско-пионерского «потешного войска». Причём в основе игры лежала не наша основная специальность истребителей танков, а давнее, истинное увлечение майора Белоконя, его неисполнившаяся фронтовая мечта — глубокий диверсионный рейд по тылам противника, вносящий панику, ужас и полную дезорганизацию в его ряды.
Первая половина замысла майора Белоконя — ведение тактической и стратегической разведки в самых широких масштабах — была уже осуществлена нами на трамвайных маршрутах Реутово — Крестьянская застава, и потом неоднократно повторялась. Устройство немецкого танка мы знали наизусть и могли поражать его гранатами с закрытыми глазами. Оставался глубокий диверсионный рейд.
Перед участниками рейда ставилась следующая задача: силами двух взводов, первого и второго, где были самые старшие и выносливые ребята, максимально соблюдая полнейшую тайну, выйти на рассвете из парка, достичь Окружной железной дороги и, следуя вдоль неё, углубиться в Лосиноостровский лес. После ночёвки в палатках, непрерывно неся дозорную службу, форсировать реку Яузу, скрытно войти с тыла в Сокольнический лес и разгромить штаб крупного соединения противника, расположенный в районе платформы Маленковская.
В это же самое время третий взвод, отвлекая внимание врага перед его фронтом своей настойчивой активностью, будет как штурмовая группа напрямую пробиваться с боями из Измайлова в Сокольники через Преображенку.
Враг хитёр и опасен. Но совместными усилиями обоих диверсионных отрядов он будет обнаружен и взят в плен вместе со всеми своими ценными штабными документами. Изображать неприятельский штаб поручалось нашим девчонкам, санитарному взводу, во главе с инструкторшей Лорой. Фланговым маневром двух взводов руководил баянист Федотыч. Командование главной штурмовой группой принял на себя сам майор Белоконь.
Ранним утром летнего августовского дня сводное наше «потешное войско» выступило в поход. Я был в третьем, штурмовом взводе. Путь наш лежал через те же места, по которым почти двести пятьдесят лет назад шагали потешные полки Петра I. Когда-то здесь месили грязь подмосковных петровских сёл Измайлова и Преображенского своими ботфортами огромные усатые гренадеры в зелёных гвардейских кафтанах и треуголках. Впереди них шёл двухметровый русский царь с безумно вытаращенными глазами, задумавший страшной своей волей перевернуть Россию, перестроить её на европейский образец. Островок Европы, московская немецкая слобода Кукуй, лежала всего в двух километрах от Измайлова, там, где сейчас был расположен Немецкий рынок и Лефортово. Кукуйские ветры, прилетавшие из-за реки Яузы, щекотали ноздри царя запахами тонких голландских кружев и грубых немецких сукон…
Теперь мы, третий штурмовой взвод, ехали с майором Белоконём из Измайлова к Семёновской площади на трамвае. Около кинотеатра «Родина» мы выгрузились и «взорвали» за собой трамвайное полотно. Мы же были диверсионной группой, и майор подробно объяснил нам — по скольку динамитных шашек надо закладывать под каждый рельс, чтобы оторваться от преследования противника.
Потом по Измайловскому валу мимо гудящих многостаночным шумом окон прядильных цехов фабрики «Красная заря», мимо Ткацкой улицы мы спустились к реке Хапиловке и «заминировали» мост через неё. Майор Белоконь, опытный подрывник, руководил нашими действиями, когда мы закладывали ящики с толом под сваи моста.
Потом, отражая фланговые танковые атаки врага, прорвавшегося через Преображенский сквер (воплощённую в аллеи и газоны мечту Кости Сигалаева), забрасывая противника самодельными противотанковыми гранатами, мы с боями прорвались вверх, к Преображенскому рынку. (На этом же самом склоне Преображенского холма двести пятьдесят лет назад штурмовали потешные петровские батальоны, будущая русская гвардия, построенный Петром I игрушечный город Прешбург — может быть, прообраз будущего Петербурга.)
Мы «обстреляли» короткими залпами и очередями спекулянтов и мародёров на барахолке Преображенского рынка, марш-броском обогнули дом № 24 по Преображенскому валу (шесть белых шестиэтажных корпусов — тоже воплощённую мечту Кости Сигалаева и парторга Электрозавода Алексея Ивановича Заботина) и по улицам Девятая рота и Суворовской, преследуя ожесточённо сопротивляющегося противника, буквально на плечах у него ворвались на Преображенскую площадь.
Рывок наш через площадь к витринам кинотеатра «Орион», из-за которых безнадёжно отстреливались засевшие там «эсэсовцы», был стремителен и беспощаден.
Промчавшись по улице Бухвостова (реального исторического соратника Петра I, прошедшего, как объяснил нам майор Белоконь, путь от рядового солдата до генерала), используя попутный транспорт — две пустые грузовые машины, мы мгновенно оказались в районе Богородского универмага и в кровопролитном бою уничтожили вражеский парашютный десант у стен завода «Красный богатырь», который был сброшен сюда, чтобы взорвать его и оставить население столицы без галош и резиновых сапог. Мы не дали москвичей в обиду — все цехи были последовательно разминированы нами по инструкциям и схеме, разработанным тут же, на месте, майором Белоконём.
Во всех этих боях и огневых контактах с неприятелем мы уничтожили огромное количество живой силы противника. Мы очистили от врага почти всё преображенское левобережье Яузы, мы прочно закрепились на плацдарме преображенского холма. Но и враг тоже нанёс нам некоторый урон. Перегруппировавшись, мы вынуждены были отойти в район Потешной улицы (до сих пор сохранила своё название) и сосредоточиться у входа на фабрику-кухню № 12. Здесь был объявлен перерыв на обед и с помощью специальных талонов, выданных нам в горкоме комсомола, мы начали восстанавливать потерянные в наступательных боях силы.
Но не успели мы ещё доесть компот, как майор Белоконь, расхаживая между столиками, объявил нам: противник, потерпев неудачу у стен «Красного богатыря», решил взорвать корпуса Электрозавода. По данным разведки, вражеский речной десант с Яузы овладел Электрозаводской набережной.
Медлить было нельзя ни минуты. Оставив неразгрызенными все компотные косточки, мы высыпали из фабрики-кухни. Майор Белоконь, используя естественные укрытия, повёл нашу диверсионную группу прямо к Яузе. Неподалёку от Стромынского моста около берега стояла самоходная баржа.
— За мной! — скомандовал майор Белоконь.
И в считанные секунды мы взяли баржу на абордаж. Мы превратились уже в настоящих диверсантов, грозу яузских побережий. Командир баржи, свирепый одноглазый адмирал, прикинувшийся старичком-мотористом, вынужден был спустить флаг и отдать нам свою шпагу и кортик.
Майор Белоконь угостил пленного адмирала папиросой «Беломор». Мы были великодушны, нам было чуждо чувство превосходства над побеждённым врагом, и мы разрешили старичку-мотористу закурить. Ещё за две папиросы морально неустойчивый бывший капитан баржи согласился провести свою плавединицу под Стромынским мостом и высадить нас напротив Электрозавода. Ответным речным десантом мы выбили фашистскую пехоту с электрозаводского пригорка и сохранили крупное столичное промышленное предприятие в строю действующих.
На этом наша диверсионная деятельность в первый день военной игры была окончена, и майор Белоконь распустил нас по домам. Предварительно он построил нас около корпусов спасённого нами Электрозавода и объявил благодарность за проявленную верность воинскому долгу и присяге.
— Служим Советскому Союзу! — дружно ответили мы нашему боевому командиру.
На следующее утро, развивая достигнутый накануне успех, мы повели наступление вдоль Стромынской улицы — от студенческого общежития Московского университета вверх, к Русаковской больнице и клубу имени Русакова. Перед началом наступления прибыл связной от баяниста Федотыча и доложил майору, что первые два взвода, посланные в обход в тыл врага, успешно проведя ночёвку в лесу, сосредоточились в районе Лосиного острова и ждут приказа, чтобы форсировать с боями реку Яузу. Майор отдал приказ и назначил час одновременного удара по штабу противника — тринадцать часов ноль-ноль минут.
Вражеская оборона на Стромынском мосту почти не оказала нам сопротивления, и, овладев мостом, мы решили продолжить своё победное движение на трамвае. Нам нужно было торопиться — главные бои предстояло вести у входа в Сокольнический парк.
Майор Белоконь попробовал было отговорить нас ехать на трамвае, но сам он после всех наших вчерашних диверсий на левом берегу Яузы выглядел очень усталым и бледным, и мы, заботясь о своём командире (ранения-то у него были фронтовые, а не потешные), настояли на том, чтобы вести дальнейшие боевые операции из окон трамвая. Враг накануне уже был ошеломлён и деморализован нашим успехом и, конечно, не мог оказать серьёзного сопротивления, что подтвердилось быстрым взятием моста.
Не успели мы дать несколько очередей по окнам Русаковской больницы и клуба имени Русакова, как тут же показались белые флаги. Мы даже не вылезли из трамвая, чтобы принять капитуляцию.
В десять ноль-ноль мы штурмом овладели входом в Сокольнический парк. В двенадцать ноль-ноль, прочесав все Лучевые просеки, мы сосредоточились в районе платформы Маленковская и сразу же обнаружили штаб противника — девчонки из санитарного взвода сидели на траве вокруг Лоры и плели венки.
От баяниста Федотыча прибыл второй связной — их отряд понёс потери: два человека вывихнули ноги, а один искупался в полной одежде при форсировании Яузы и отправлен домой.
Тем не менее фланговый отряд уже пересёк Ростокинский проезд и залёг в лесу около железной дороги. Штаб противника отряд наблюдает визуально и готов нанести решающий удар.
Майор Белоконь был доволен — обе наши диверсионные группы, посеяв запланированную панику и ужас в тылах врага, точно в назначенное время вышли на исходные рубежи и окружили штаб неприятеля.
В тринадцать ноль-ноль майор Белоконь подал команду:
— В атаку, вперёд!
Мы поднялись во весь рост и под оглушительные «залпы» противника (радостный визг наших девчонок) двинулись с юга и с севера в последний бой. Поставленная перед нами задача была блестяще решена — вражеский штаб сдался без сопротивления.
Потешный поход лета сорок третьего года был завершён. Девчонки угощали нас, победителей, бутербродами и горячим кофе. Майор Белоконь и Лора, стоя в стороне, о чём-то разговаривали, улыбаясь друг другу.
За успешное выполнение плана военной игры майор Белоконь от имени горкома комсомола присвоил всем трём нашим взводам соответствующие гвардейские наименования — Измайловский, Семёновский и Преображенский. А отряд девчонок получил звание Сокольнической гвардейской санитарной дружины.
Тридцатого августа, перед началом учебного года, на торжественной линейке в Центральном городском Доме пионеров нам вручили грамоты за окончание полного курса Первой московской городской комсомольской школы юных истребителей танков.
Я выполнил задание первого секретаря райкома комсомола и досрочно, за год до исполнения уставного возраста, в порядке исключения, в тринадцать лет, был принят в комсомол. Но комсомольский билет мне вручил уже не тот высокий парень в военной гимнастёрке, который дал мне первое комсомольское поручение — стать курсантом майора Белоконя. Он уже ушёл на фронт.
Свободное копирование
