Наконец окончилась зима. Спасение оставшихся в живых ленинградцев произошло благодаря восстановлению связи с «Большой землей». С наступлением весны улучшилась жизнь ленинградцев, увеличился хлебный паек, регулярно привозили продукты, продуктовые карточки отоваривались полностью.
Дни стали длиннее и погода теплее, что позволило скинуть с себя лишние платки и пальто, опустить воротники, обчиститься, обмыться.
Беспокоило состояние наших улиц и дворов. Мы знали, что под снегом погребено многое. Такое, что в теплую погоду может сделаться источником инфекции.
В это время пришел приказ об очистке улиц, площадей, дворов от снега, мусора, нечистот и т. п. Наш завод тоже включился в эту работу. Еще в конце зимы 41/42 была организована бригада по захоронению трупов: людей, погибших от голода и холода. Бригадой руководил молодой инженер.
У Преображенского кладбища были вырыты громадные траншеи, и туда начали свозить трупы. Сперва очистили наш знаменитый сарай, затем территорию от случайных трупов, оставшихся под снегом, а также с улиц и дворов.
Медицинским работникам для очистки были отведены поликлинические двор и сад. Здесь мы скололи лед, очистили дорожки от снега, мусора и нечистот, которых накопилось немало. Целые горы, местами доходившие до самой крыши двухэтажного здания.
Работали мы часа по 2—3 в день после окончания приема больных в поликлинике, работали дружно. Вспоминаю один веселый весенний день. На небе появилось солнышко и белые пушистые облачка. Начал подтаивать снег, и кое-где появились лужицы. На работу вышли всем составом поликлиники. Даже некоторые счастливые дамы приспособили к этой работе своих мужей в качестве рабсилы. Тяжелыми ломами скалывали лед и вмерзшие в него мусор и нечистоты, а также снег, складывали на носилки и тачки и выносили в отведенное место. Было очень тяжело, но все-таки как-то весело.
Между тем продолжалась эвакуация гражданского населения из Ленинграда. Уехать стало легче, чем зимою. Не надо было идти пешком бо`льшую часть дороги. В это время многие работники, пережившие с нами зиму, эвакуировались из Ленинграда. Это были больные и имевшие детей, которые тоже пережили ленинградскую зиму 41/42 года. Ушли студенты, работавшие у нас врачами, в институт учиться. В конце марта 1942 года исчезла доктор А. Она была вообще человек замкнутый, не делилась своими впечатлениями и переживаниями. Эту зиму она пережила очень тяжело; пожалуй, ей было хуже, чем всем нам. Кроме койки в 23-м кабинете у нее не было другого уголка, где бы она могла вымыться, вычиститься, переодеть белье, не было и близких людей. Поискали ее, но нигде не нашли, припомнив, что она собирала свои вещи, лежащие по разным квартирам у знакомых. Решили, что она уехала, не оставив даже записки.
Несмотря на отъезд многих сотрудников, надо было разворачивать поликлинику, придать ей культурный вид. Так как весна была уже в полном разгаре, открыли окна, сняли железные печки-времянки, отчистили и вымыли своими силами от грязи и нечистот всю поликлинику, расставили мебель. Врачей рассадили по отдельным кабинетам. Узкие специалисты возобновили свои приемы; ожили зубной, глазной, гинекологический кабинеты. Началась регистрация больных. Врачам вменили в обязанность записывать историю болезни, чего не делали зимою. Снова начали давать больничные листы. Писать освобождение от работы на справках было запрещено.
