Когда я уже собрался выехать в Харьков в конце ноября, то получил короткое письмо от военкома госпиталя о внезапной смерти Сёмы 18-го ноября 1944-го года. Сообщалось также, что он похоронен на Пушкинском кладбище с воинскими почестями и что о смерти своевременно сообщили его жене по месту жительства.
На следующий день я получил письмо от Доры Абрамовны, в котором она выражала соболезнование по поводу безвременной кончины Сёмы, которого она очень любила, как прекрасного человека и лучшего друга. Она извинялась, что не ответила на моё письмо своевременно и объяснила это тем, что выезжала к своей больной матери и почти месяц отсутствовала. Не была она и на похоронах. В моём приезде сейчас она не видела необходимости и советовала приехать весной или летом для обустройства могилы и установки памятника. Временный памятник, поставленный госпиталем, бесследно исчез и могила Сёмы стала безымянной. Исчезли, к сожалению, и личные вещи брата, что были в его тумбочке в вещмешке. Дора Абрамовна обещала позаботиться о могиле и сделать всё возможное, чтобы разыскать его вещи. Из её письма я узнал, что Шура в похоронах не участвовала и на сообщение госпиталя не прореагировала.
Страшная весть о смерти Сёмы лишила меня сна и покоя. Я совсем забросил учёбу и целыми днями бесцельно бродил по городу, а ночью неподвижно лежал на койке и смотрел в одну точку. Не было желания ни есть, ни пить, ни жить.Трудно сказать, что было бы со мной, если бы не Инна и мои друзья, которые были ко мне очень внимательны и участливы.
В начале декабря я всё же поехал в Харьков на могилу Сёмы. С помощью Доры Абрамовны с трудом добился изготовления памятника, на котором прикрепили Красную звезду и золотыми буквами написали:
Гвардии старший лейтенант Гимельфарб Семён Мойсеевич
25 ноября 1914-г. - 18 ноября 1944-г.
Он не дожил только одну неделю до своего тридцатилетия, не дождался Победы и не познал радостей жизни. Все свои силы, всего себя он отдал служению Родине и нам, Гимельфарбам, которым был беззаветно предан и которых очень любил.