1. Как я стал поэтом
Поэтом я не родился, хотя моя мать и преподавала русскую словесность в обычной советской школе г. Астрахани, куда её забросила война. Там я имел честь родиться. Не единожды она брала меня на работу, ибо няньки тогда были не в почёте, и в атмосфере учительской, где мне преходилось торчать, я успел возненавидеть и носителей вечного с добрым(раз-ум?-ного), и сами предметы...
Не путать со знаниями! До них я всегда был охочь и, обладая ушами-локаторами, отцовским наследием, с лёта запоминал всё сказанное в классе, даже хроническое шило в заднице, не позволявшее сидеть спокойно, хорошо совмешалось с отличными оценками до самого окончания школы с золотой медалью. Марья Максимовна, коллега матери, громко шутила:"Это тут ты, Гриша, умничаешь. Попробуй-ка потягаться с ребятами из "медЪина! "Так простенько назывался окружённый таинственной славой медицинский институт. Класс затаил дыхание - её зычный голос внушал страх и между собой мы звали училку "Батька Махно". Я потерял дар речи, оцепенел... Откуда ей было знать, что именно туда я решил поступать лет за пять до этого?. . Медалисту "5" по профилирующей физике на вступительных экзаменах означал приём автоматом, о чём я и сообщил родителям в Таллин.
Отец, прочтя телеграмму, заплакал. Но об этом я узнал, лишь получив диплом. Он мной, вообще-то, со слов брата-музыканта, гордился, но мне об этом не говорил никогда- педагогическую литературу он проштудировал крепко...
Пословица "Скажи, кто твои друзья - я скажу кто ты" по отношению ко мне превращается в анекдот, ибо моих друзей того времени считать - хватит одной кисти: Серёга Удянский, базар, рыбалка и велосипед, причём 1-й и 2-й автоматически канули в лету с выездом из Астрахани, а 3-й с"временным"4-м до сих пор - закадычные. Сейчас я езжу на 40-м: все предыдущие велики украдены. .
Классовое учение не позволяло изучать русскую литературу нормально. Например, С. Т. Аксаков был за бортом школьной программы, и ознакомился я с ним, будучи уже взрослым, зрелым читателем, не удивляясь выбору М. И. Цветаевой, называвшей его своим любимым прозаиком. Да и сама Цветаева была в опале, её "Мой Пушкин", появившийся в "Науке и жизни" в 1968 году, не произвёл на меня впечатления в мои 17 лет (Любил я тогда В. Маяковского! ). Читал просто всё подряд, но с годами литературные вкусы обострились, воспитанные волей и знаниями, о чeм, я, возможно, расскажу потом. Отец не жалел денег на подписку, а центральные издания без проблем можно было купить прямо в книжном магазине. Так, домой попал "Новый мир"№1162 с Солженицыным, и ныне бережно мною сохраняемый в память о родителях. Отец журналы HE читал, kpоме "Политического самообразования"... Коммунист с принципами: катастрофа. За 6 лет учёбы я успел не только влюбиться и жениться на своей же дальней роственнице, но и дочурку родить, отчего учение"пошло на спад", ибо половину последнего курса я провёл со своей семьёй, о чём вспоминаю без сожаления. Несмотря на десяток печатных, научных работ, выполненных под руководством проф. A. Винника, в институте меня не оставили, на учёном совете, где этот вопрос решался, ректор В. Б. Сучков, на вопрос изумлённого Винника, ответил просто: "Мы его и не планировали! "... Материал для почти готовой диссертации остался на кафедре, а я уехал по распределению в Белгород: средний балл красного диплома позволил вызов провернуть без помех, а это был город России, ближайший к Харькову, где жили дочка, жена и её родители.
Начался период жизни, опрелеливший мою и литературную судьбу. Как ни странно, удалось выработать в моей маленькой семье определённый modus vivendi, позволявший не только распределить работу между членами семьи, но и выделять время на прогулки в окружении друзей дома родителей жены - своей постоянной команды создать не удалось - среди них было две семьи, выделявшиеся и заражавшие меня интересом к литературе и философии: Макаровы и Левитаны. Благодаря именно им я резко увеличил свой багаж изящной литературы, не совпадавший со школьными знаниями. Ненарочито именно они помогли создать тот круг чтения, что соответствовал моим внутренним запросам, без всякого давления, а лишь изучением и обсуждением прочитанного. И я буду благодарен им до конца своих дней. Как они разглядели потенциал мой, до сих пор загадка, решить которую я не силах и сейчас...
... Вулкан взорвался совершенно неожиданно. Придя домой после дежурства, я не нашёл там ни жены (она не работала - семья была на мне), ни детей, что было необычно. Тревога охватила меня... Тут она и пришла, прямо с порога заявив мне, что встретила свою большую любовь, мне не верна, дети - у бабушки. И сообщила имя свежего жениха - москвича, ранее они учились в одной школе.
Я его знал как человека с похожим на моё мировоззрением, изредко ходил к его харьковским родным, но представить своим "конкурентом"- никогда: фантастика. Тесть с тёщей от меня резко отвернулись, я повис в вакууме - на неделю. А потом пришло решение:раз появился новый фактор, надо его убрать - всё на свои места и вернётся. Схватив томик М. Цветаевой, бегом на вокзал, впрыгнул в первый же, отходящий на Москву, поезд, забился в чемоданное отделение купе (У МЕНЯ НЕ БЫЛО БИЛЕТА! ), и к ночи был в квартире любовника, попав туда (2-Й этаж) через окно. Перепуганный интеллигент, он сразу понял, что его скоро HE будет, а я знал, что не будет свитетелей, ибо в ту же ночь уехал обратно:дежурства через день.
Пульс 120 в минуту, трясёт, я лихорадочно записываю в школьную, потёртую тетрадку карандашные мысли, события суток, они сами по себе рифмуются. Между строк перечитываю "Поэму горы" M. Цветаевой, вечером - уже на работе, никто не знает ни о чём... Не могу остановиться, всё ощущения записываю... Так родилась 1-я тетрадка, 80 стихов за одни бешеные сутки: свидетели шока. Я стал поэтом...
За ней последует ещё 33 тетрадки (за 3 года жизни). Почему я не писал в строчку, а в столбик? Видимо, две причины: врождённая лень и желание доказать любимой, что и это - мне по силам. Но в этом сборнике стихов из "тех" тетрадок почти нет, старшая дочь не может читать начало, лава до сих пор горяча, жжёт, больно...
Я умышленно не привожу ни одного имени, все герои живы и это может им, возможно, повредить: москвич - где-то в США, жена - в Германии, квартира - в центре Москвы, сдаётся, сын с дочкой - в Израиле. Я давно дедушка, ведь прошло 30 лет и 3 года.
Олег Макаров - в Харькове, Лёня Левитан - в Акко, с ними поддерживается крепкая связь. Да, чуть не забыл: "до взрыва" я успел написать своим детям книжку в стихах о приключениях непослушного мальчика -"Охламон", а также с десяток альбомов ко всякого рода торжественным датам. Так что опыт писать стихами у меня - был.
1 августа 2007года.
Свободное копирование
