1983 год 25 июня. Снижение цен на ковры
Позавчера задержали Наумова на проходной с распредвалами, и в его шкафу тоже лежали распредвалы. А трое, бывшие с ним, убежали. Госсман знал, что он ворует, и предупреждал его, а Наумов ответил: "Я завязал с этим". И для виду прогонял тех, кто подходил к нему с других участков для сговора.
Госсман знает, что ворует Кузьмин. Таких людей всегда можно отличить. Они более деятельны и оживлены. Надо достать детали, запрятать, подготовить к выносу, найти время, чтобы никто не видел, и спрятать на себе, и потом, с непринужденным видом идти через проходную.
Я поражаюсь им, какие завидные нервы и колоссальное выдержку надо иметь, чтобы решиться и осуществить такое. Про таких людей все знают, но ведь не пойдешь и не скажешь, что такой ворует, нужно иметь факты, а не предположение. Вот и расцветает воровство, да и не все пойдут сообщать, даже если и есть факты.
Посадили Бориса Крайнева, он работал у нас токарем, потом перешел в ОТиЗ, ему дали два года, поймали с шестью распредвалами. Парень был себе на уме, не откровенничал, многозначительно улыбался.
У меня такое ощущение, будто половина населения СССР ворует, и с этим ничего поделать нельзя.
«Если говорить откровенно, мы еще до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живем и трудимся, не полностью раскрыли присущие ему закономерности, особенно экономические, — признавал Андропов в июне 1983 года. — Поэтому порой вынуждены действовать, так сказать, эмпирически, весьма нерациональным способом проб и ошибок».
28 июня. За десять лет, что я здесь живу, еще не было столь прохладного и дождливого лета, почти каждый день дождь. Может быть, поэтому и не тянет бегать, нахожу любой предлог, то плохое самочувствие, то на улице грязь. И поэтому больше 40 минут еще не бегал, чаще, по 20 минут.
Скоро должно быть перевыборное собрание. Госсман сказал, что Кумпяк не хочет оставаться на второй срок предцехкома, и не знают, кого выбрать на его место, мол, предлагайте кандидатуры, и кто чувствует, что может осилить и поднять на высокий уровень работу, пусть предлагает свою. Мальков сказал, что Юра вообще хочет уйти от нас в М-4 на "валик", в небольшую бригаду, где один наладчик. Спокойной жизни захотелось. Уйдет из бригады последний наладчик, который отлично разбирается в станках, другие им и в подметки не годятся.
Комаров, видя, что его увещевания не достигают цели, мужики продолжают играть в покер, заключил с ними договор, если он увидит кого играющим, тот платит рубль, а если он сам будет играть, то с него — десять.
Как ни странно, в покер перестали играть. Рублевый штраф оказался действеннее, чем десятирублевый.
Нина рассказала про женщину, которая пошла в клуб "Кому за 30", познакомилась с мужчиной, а утром он сказал:
— Давай 25 рублей, тогда уйду.
Пришлось женщине занять у соседки деньги и отдать ему. Когда она рассказала это своей подруге, та заметила: "Еще дешево отделалась".
Гена Хлебников по-знакомству достал Сергею финские джинсы за 70 рублей, такая им государственная цена. Но Сергею, видимо, не понравилось то, что они дешевые, ему хотелось подороже. И он купил итальянские за 263 рубля. За свои деньги, которые он скопил из тех, что дают за практику на заводе, 80 рублей в месяц. Домой он ни копейки не дает, отец на Север ездит для того, чтобы они хорошо одевались.
Мне вспомнился забавный эпизод. После второй смены я, взяв пропуск, пошел через главный конвейер, и в толпе впереди себя увидел парня в старых джинсах. То, что они были старые, видно по аккуратной заплате, имеющей форму стилизованного сердца, таким его рисуют пронзенным стрелой. Заплата расположилась строго симметрично на обеих ягодицах. Это было очень смешно, и так неожиданно, что я фыркнул от смеха.
Сорок лет назад люди ходили на работу в заплатанной одежде от бедности. А сейчас, как это понять? Тоже от бедности? Ведь у него нет 250 рублей, чтобы купить новые джинсы, поэтому вынужден донашивать старые. И это все делает с нами конформизм. Мы боимся выделиться среди толпы, и сами не любим выскочек, считаем их зазнайками и гордецами. Великая наука — психология. Иной раз посмотришь на человека и видишь, что нетрудно догадаться, о чем он думает, чем живет, и что собой представляет. Значит, и другой, повнимательнее, может прочитать и твои мысли.
26 июня ездили на машине Гены к Дине в Старосемейкино, за реку Сок. Днем пили самогон, ели вяленую рыбу.
Не позавидуешь Дине и Николаю. С раннего утра до поздней ночи, без выходных и праздников. Две коровы, две телки, кролики. И ради чего такая жизнь? Чтобы скопить денег, которые в старости не пригодятся в таком количестве. Жадность. Больше у них никаких интересов в жизни. Их жизнь убога во всех отношениях.
Единственное о чем может разговаривать Николай — это о женщинах, "остограммиться" и "обутылиться", да спорить с такими же пьяными мужиками, что те ничего не понимают в работе. Самодовольный, от своего достатка. От вечной работы походка угловатая, и у Иры — ей 20 лет, тоже такая же походка, дергающаяся, хотя и худа, живот выпячен, как у забеременевшей молодухи.
Я через каждые полчаса смотрел на часы, торопя время, и проклинал себя за мягкотелость, что согласился поехать.
Гене такая жизнь привычна, он рос в такой среде, а для меня всё это томительно нудно. Полили томаты, свеклу, поели немного малины, которую никогда не вырезали, потому что никто из них не знал, что это надо делать. Вишни только начали краснеть, клубники уже не было.
В душной избе под теплым, одеялом не мог спать, дремал и с радостью вскочил, когда начался дождь, появился предлог пораньше уехать, иначе дороги развезет, и не выберешься на "Запорожце". Днем несколько раз видел у людей котомки, набитые хлебом, явно предназначенным на корм скоту. Николай тоже купил 20 буханок. Полки магазина заставлены кирпичами неаппетитного хлеба, но дешевым. Комбикорм стоит значительно дороже.
29 июня. За этот месяц Вика купила уже третье ведро клубники по 15 рублей. Что значит — появились деньги. Раньше мы не могли позволить подобное. В сегодняшней "Комсомолке" статья "Клубника", где написано, что в Киеве на рынке продают клубнику по 15 рублей за килограмм. Значит, кто-то покупает, коль предлагают такую цену. Спрос рождает предложение.
11 июля. Пришел во вторую смену на работу, и меня поставили на токарные станки. Чтобы поменять сверла, нужна линейка, которая лежала в раздевалке, и я пошел за нею в половине седьмого.
В душевой кто-то оставил кран незакрытым, а там делали ремонт, разворотили все трубы, и теперь вода текла прямо на автомобильный проезд. Я зашел в душевую и закрыл воду, следом за мной в душевую неторопливо вошли двое, я понял, что это оперативники, но мне бояться было нечего, я пошел к своему шкафу, стал искать ключи и линейку.
Оперативники подошли и, более молодой, мордастее, вежливо поздоровался, и предложил дать осмотреть мой шкаф. У меня уже осматривали года два назад, и я помню, какое это неприятное чувство, даже при уверенности, что в шкафу ничего нет.
И сейчас мне было интересно, что они будут делать, если я откажусь показывать. Он показал удостоверение, а я сказал:
— Недавно выступал лектор, который уверил, что осматривать шкафы никто не имеет права.
По моему сопротивлению он уверился, что у меня там что-то есть, раз я сопротивляюсь. И он настойчиво старался открыть дверцу, а я не давал. Тогда он закрыл шкаф на ключ:
— Тогда пойдем к начальнику цеха.
Я попытался выхватить ключ, но он цепко держал:
— Спокойно, спокойно, не надо так волноваться.
Я был вынужден уступить. Такая нервотрепка мне была ни к чему, и так от волнения руки уже трясутся.
Он перерыл все в шкафу, внимательно осмотрел запасные ключи, новый комплект, который я год назад получил, нашел запасной замок, который я держу на всякий случай, если еще раз взломают мой шкаф, то будет что вставить, а не придется бегать искать замок, как в прошлый раз. По тому, как он ухватился за замок, я понял, что это в его руках козырь, он может составить акт как за попытку к хищению, так как я храню в шкафу запасную часть к автомобилю, а это уже расценивается как преступление. Я объяснил ему, что меня уже два раза обворовывали, и для этой цели я и держу запасной замок.
— Почему обворовывали?
Как можно ответить на такой вопрос? Он, видимо, хотел сказать, раз тебя обворовали, то было что красть, а воруют, большей частью, автодетали, значит, и ты хранил их в шкафу. Но я пожал плечами и спокойно попросил вернуть замок.
Но он был рассержен моим сопротивлением, что я не хотел открывать шкаф, и сказал:
— Я могу за твое "давай", знаешь, что сделать?
Сопровождающий его, молодой мужчина, попросил его:
— Отдай замок.
Он промолчал, и сказал, чтобы я показал, всё, что у меня в карманах.
— Что, отыгрываешься? — спросил, я. — Отдай замок.
Я видел по его лицу, что у него было желание промурыжить меня за строптивость, но в закутке раздался невнятный голос и вышел рослый, пьяный мужчина.
— Это ваш? — спросил оперативник, я покачал головой, а он вернул мне замок: —
Держи и запрячь подальше, если найдет другой, тебе не поздоровится.
Сопровождающий мужчина стал объяснять, что они имеют право осматривать шкафы, упомянул юриспруденцию. Когда я сопротивлялся, то я попросил еще раз показать удостоверение, чтобы прочитать фамилию, он не показывал, я пытался выхватить, он не давал.
— Чего боишься?
Тогда он, не давая в руки, показал и я прочитал: Горюнов Владимир Александрович. Он понял, что я могу жаловаться, и это его разозлило.
Сейчас я был рад, что все так хорошо закончилось, и старался быстрее уйти от них. Подумал, что в следующий раз не буду брыкаться, пусть смотрят, против власти не попрешь. Конечно, неприятно, что лазают по твоим вещам, но что же делать? Протестовать я не в силах. Да и они тоже правы по-своему: воров как-то надо ловить, у меня на лбу не написано, что я честный.
За последний год меня на проходной ни разу не проверяли, только щупали свертки, когда я нес грязную рубашку и полотенце.
Долго не мог успокоиться. Все вспоминал очень неприятное чувство беззащитности перед силой и грубой властью. Такое чувство было в армии, а сейчас возникает при встречах с милицией и в военкомате. Это чувство беззащитности и обреченности, когда от тебя ничего не зависит, а только от чужих людей, как им вздумается, то и будет с тобой, никто не собирается считаться с твоим мнением и твоими чувствами.
Вспоминается Володько в армии, который мог унижать и издеваться над солдатом, стоило тому в чем-то провиниться, сделать не то, что хотелось лейтенанту, недавно окончившему училище. Ахромешин, который обвинял меня в краже китайской ручки, он не мог допустить, что солдат тоже может любить хорошие ручки, и не постоит за ценой. Ему легче было думать, что я украл у него ручку. У него-то ручка пропала, а точно такую, он увидел у меня. Устроили мне целый допрос с пристрастием, ловили на неточностях, говорили, что в том магазине никогда не продавали таких ручек и смотрели, как я реагирую? А я никак не мог доказать, что я там купил. Лишь стоял на своем, пока они не отступились, впрочем, уверенные в своей правоте. Гнев и возмущение охватывает меня каждый раз при этом воспоминании.
20 июля. Где-то полтора месяца назад вдруг подумалось: что-то у меня слишком спокойная жизнь идет, без волнений и забот, даже скучновато жить. И сегодня об этом вспомнил с горечью: не надо бы таких волнений.
Получается разлад с жизнью. В газетах, журналах пишут, что не надо быть равнодушным, надо все принимать близко к сердцу и, не колеблясь, вступать в бой за правое дело. А это прямой путь в "психушку". Никто не хочет "болеть" за общее дело.
В начале года закончили строительство 12-го квартала и начали 13-й. Госсман стоит первым в очереди, и уже отказывался от квартиры, чтобы получить в третьем квартале, который близко от леса, и это многих привлекает. Квартал будет самым маленьким, из 15-ти домов на 15 тысяч человек.
Неделю назад должна была состояться отчетно-выборная конференция. Я работал во вторую смену, поэтому меня и не пригласили. Но народу пришло очень мало, и конференцию перенесли на следующую неделю. Комаров подошел и сказал, что я должен пойти на конференцию. Я отказался, сославшись на то, что надо идти в санчасть. Ни у кого нет желания сидеть в зале и слушать ничего незначащие речи, все понимают, что и это собрание формальность. По сути дела, за прошлые два года не было ни одного цехового собрания, только раз в год отчетно-выборное, которое тоже никому не нужно, поэтому и никто не хочет идти.
Сегодня технику безопасности проверял сам главный инженер, подошел к гидростанциям витебских станков, повернул ручки — легко открылись дверцы.
— Почему замков нет?
— Их и не было, завод-поставщик так поставил, — ответил Ярушин.
— Не положено без замков, — сказал он и записал нарушение.
Ярушин от такой бестолковости долго не мог успокоиться, и Игонин его передразнивал, говоря:
— Ну, дурак! Во, дает! — без конца повторяя.
Чтобы обеспечить явку на проф. собрание, Комаров взял папку с пропусками, стал возле сидящего Букина, чтобы тот видел его старание, и выдавал пропуска лишь тем, у кого были уважительные причины, остальным пришлось присутствовать.
Вместо Кумпяка выбрали Сузского — наладчика с какого-то участка.
26 июль. Узнал о снижении цен на ковры, переносные телевизоры. Ещё в начале года Алла говорила, что летом будет снижение на цветные телевизоры. Мне в это не верилось так как в газетах печатали, что не хватает 15 миллионов цветных телевизоров к тому числу, которое сейчас выпускается, и все же, была какая-то надежда, а вдруг. Видимо, коврами затоварились, как и переносными телевизорами, которые никто не берет, цена почти такая же, а экран мал.
Шептухин хочет написать анонимку на Кичатова, который за воровство отделался легким испугом, даже из партии не исключили.
— Как ты на это смотришь? — Спросил он меня.
— Если ты чувствуешь, что прав, надо подписаться, анонимку просто не будут разбирать.
— Могут начать притеснять, а я стою на расширении жилплощади. Разговаривал со многими в бригаде, и никто не хочет подписываться. Надя Прохорова спрашивала Букина про Кичатова, что, мол, он так и будет без наказания? Он ответил, что раз начальство решило не наказывать его, то мы не можем настаивать на его наказании, могут просто не понять нас, тем более что бригада написала ходатайство о не привлечении его к суду. Меня тогда не было, скользил, да и не бригада собиралась, а несколько человек. Елагин обижен на Кичатова, не хотел подписывать, он председатель совет бригады, так мастер уговорила его подписать. Да и многие на него обижены. Я сам не могу смотреть на него, он же в бригаде ничего не делает, я за него фрезы меняю.
Лишь недавно узнал, что "помочи" на юношах — это мода. До этого я думал, что они надели по недомыслию, как по Крыловской басне, мартышка очки надевала, а оказывается, они считают, что это красиво. Можно понять — джинсы, вельветовые брюки, майку с броской надписью, но помочи не несут никакой функции. Если вспомнить 50-е годы, когда помочи носили тучные мужчины, которым брючной пояс был противопоказан, то они считали неприличным, снимать в комнате пиджак, когда на них были помочи. Сейчас же юноши выставляют их напоказ, демонстрируя, как павлин свои перья.
28 июль. Неделю назад на руку Шарыгина сорвалась дверца токарного станка, вырвало небольшой кусок мяса, видна кость. Составили акт. До конца месяца он должен был пробюллетенить.
Но через три дня он вышел на работу, бюллетень врач закрыл из-за того, что он пришел на прием в подвыпившем состоянии. Впрочем, рука у него зажила на удивление быстро, везет пьяницам, у меня бы такая рана заживала дольше, а их никакая зараза не берет, хотя врачи и пишут, что алкоголь для здоровья вреден, а вот ему он даже полезен.
Два дня назад он пришел пьяным на работу, Комаров без разговора допустил его, иначе бы некому было работать. Он начал менять держатель пластины грубой обработки, который разработался, и все время вырывало пластины, рука сорвалась и ударилась о патрон, разрезав кожу до кости на кистевом бугорке безымянного пальца. На этот раз он не пошел в медпункт, понимал, что мастеру может нагореть.
Сегодня Игонин пришел "тепленьким". Через час "переговоров" с Комаровым, он ушел домой. Пришлось Реуцкому снимать вместо него фаску.
Июль стоит по-прежнему теплый, до +30, но изнуряющей жары нет, изредка накрапывает дождик.
Власта не пробыла и недели в трудовом лагере, заболела ангиной и вернулась. А у Влады кончается двухмесячная работа на почте на полставки, но на самом деле она там находится все семь часов и очень устает. Приходит домой, и по её лицу видно, как она устала, лицо посеревшее, сама раздражена, кричит, чуть что не по ней.
Её никто из нас не гнал на работу, сама изъявила желание там поработать еще, когда училась в школе. Это ей полезно, будет иметь представление, что такое работа. Хотя мне и обидно, что она за неполных два рубля в день работает.
Анжела, её подруга тоже устроилась вместе с нею, но она более рассеяна, и Влада помогает ей.
Девочки взяли в моду, усаживаться перед телевизором с тетрадкой и ручкой, записывают фамилии актеров. Всех подряд. Не могу понять, для чего они это делают? Ясно, что в этом есть элемент игры. Со временем пройдет. В куклы уже не играют. Записывают песни с пластинок. Когда-то и я этим увлекался. Своего рода детская болезнь. Все проходит. Наступят новые времена, начнутся новые игры.
Власта по-прежнему много и без разбора читает. Влада только, когда что-то интересное, чувствуется, что она на год старше. За последние два месяца ей много обновок сшили на заказ у частной портнихи, она очень довольна и рада.
Студентка 23-летняя написала в "Комсомолку" письмо, что всюду её окружают нечестные люди, взяточники, "несуны", спекулянты, как жить рядом с такими людьми? Нетрудно представить, что ей ответят.
"Оглянись и ты увидишь не только плохих, но и хороших".
Начнут приводить в пример известных людей, которые, на самом деле, если копнуть поглубже, очень плохие люди, лишь маскируются под хороших. Конечно, каждый по-своему хороший человек, все мы хорошие, и плохие в тоже время.
29 июля впервые после перерыва, вызванного новой болезнью, решился на 15-ти минутную пробежку, чувствуется слабость, нет желания бегать. Температура упала до +20.
Пришло письмо из РОВД с повесткой на первое августа в 16 часов к Колесникову, Это значит, мне придется отпрашиваться с работы, объяснять причину. Потом затаскают по следователям и не будешь рад, что решился прижать жулика, пусть бы и дальше обжуливал.
83 30 июля. Пришла повестка явиться по адресу улицу Ленина 62, комната 39, к тов. Колесникову к 16 часам 1 августа. "При неявке без уважительной причины Вы будете подвергнуты приводу, согласно ст. ст. 73 и 147 УПК РСФСР". Вот как грозно!
Это в ответ на моё очередное письмо в газету по поводу мошенничества Игоря Шарифова. И всё с тем же результатом.
1 августа показал повестку мастеру, чтобы отпустил в 14 ч. К Комарову в это время приехал брат, и он на работу вышел, чтобы отметиться и отпроситься. Пропуск принес Реуцкий в 13 ч.
Я работал на мойке и мог бы сразу уйти, но поработал еще полчаса, помылся и пошел за номерком к врачу. За полчаса доехал до милиции, легко нашел нужный кабинет, на табличке написано "Инспектор ОБХСС". Но дверь заперта, полтора часа надо "убивать". В старом городе в это время все магазины закрывались на перерыв, и не "убьешь" время, глазея на прилавки.
Сделал большой крюк за "Северянку", мимо дома тёти Нюры, где мы жили в 1974 году. Не узнал, построено много домов, сначала принял за её дом другой, но ясно помнил, что двор у нее был гораздо больше.
Прошел на другую улицу и увидел, что и двор изменился, почти все фруктовые деревья вырублены, осталось только одно старое дерево, которое бы тоже надо срубить, но почему-то оставили. Перед гаражами бурьян, безжизненно и пусто. Видно, хозяйка умерла, а сыновьям нет дела до старого дома. Посмотрел на часы и понял, что если буду идти таким же темпом, могу опоздать, пришлось прибавить шаг. Дорога не очень знакомая, и пришел на семь минут раньше. Постоял у дверей, дожидаясь своего времени. Через минуту из кабинета вышел молодой мужчина, и я спросил:
— Там кто-нибудь есть?
— Вы ко мне? — удивился он, — подождите, я сейчас вернусь, и мы с вами поговорим.
Минуты через три он вышел из соседнего кабинета, открыл ключом свой кабинет с небольшим переходным тамбуром, так что из кабинета не донесется ни один звук в коридор, как бы громко не кричал.
— Садитесь. Какая у вас интересная фамилия, — сказал он, улыбаясь.
Это был своего рода психологический прием, чтобы вызвать расположение и войти в контакт.
—Да, интересная, — ответил я и сел, ожидая, что он скажет.
— Мы тут без конца занимаемся нашим любимым бюро. Любимым - потому что там вечно что-то происходит. У директора уже два дела. А с Шарифовым вы неправильно сделали, вспугнули его. Он знал, что из этих денег ни копейки не получит, поэтому, приехав, сдал деньги в бюро, так что у него сейчас состава преступления нет. Телеграмма была, вас, действительно, хотели посадить в люксовые номера. Он, конечно, поступил неправильно, да и вы его вспугнули. Вот бланк, мне нужны ваши показания как потерпевшего, позже и у остальных возьму, будем распутывать.
Я, начав писать, спросил:
— Забыл, какого числа это было, кажется, двадцать четвертого?
Он перелистал тощее дело, нашел мое письмо в редакцию, показал.
— Может быть, я отсюда перепишу? - спросил я, чтобы быстрее отделаться, так как он перед этим предупредил, что у него нет времени, скоро надо идти на собрание.
— Не надо. Своими словами пишите.
— Но это письмо я писал.
— Вы? — удивился он, читая через мое плечо письмо.
— Тогда больше ничего писать не нужно. У вас есть список тургруппы? Вызову остальных, поговорю.
Я сказал, что список у Рашевской, согласился отнести ей повестку на завтра. В дверях я замешкался, по привычке пытаясь открыть замок.
— Не закрыто. До свидания, — сказал он.
Долго ждал автобуса, не вытерпев сел на первый попавшийся, который привез в седьмой квартал, мне надо было получить фотографии на пропуск. Пока ехал в автобусе, начался дождь. Получил фотографии, и начался ливень, пришлось пережидать на остановке. Доехал до десятого квартала, и дождь прекратился, лишь ручьи бежали по тротуарам и дорогам.
Рашевская долго не открывала дверь, мне не хотелось уходить, и я на всякий случай нажимал на кнопку, пока она не спросила:
— Кто там?
Она спала, мужа нет, сына тоже, вернулась из отпуска, была у свекрови. Рассказал о своем визите и отдал ей повестку. Раздался звонок, пришла соседка снизу: у них затопило и залило стену и потолок. У Вали тоже на полу образовалась лужа, и она стала вытирать.
— Вы собираетесь здесь жить? — спросила соседка Валю. — Тогда нужно заделывать подоконники, чтобы не заливало.
Когда она ушла, Валя сказала:
— Буржуи.
— Почему?
— За полторы тыщи купили двухкомнатную квартиру. Не успели въехать, как им весь ремонт сделали. У мужа милицейские звездочки на плечах.
— Дешево.
— Я тоже так считаю, что дешево.
Пришел Сергей, молодой поэт, молча сидел в кресле, пока мы разговаривали. Он ждал, когда я уйду, и я не стал задерживаться. Чувствовалось, что он не первый раз здесь.
22 августа. Неделю назад позвонил Воронцов и сказал, что из журнала "Литучеба" приехал человек, если у меня есть материал, надо прийти в семь часов в ДК.
Принес повесть и два рассказа. Не жалко. Зато какая-то надежда, все равно как в лотерейный выигрыш. Появилась и Лена Бажина, она уже перешла на четвертый курс. Как время летит! Я-то думал, что она на втором курсе, кажется, в прошлом году сказала, что поступила.
На перерыве она держалась от всех отдельно, стеснялась нас, и я заговорил с ней. Она курила и часто отходила к урне, сбросить пепел. Вот как. Москва и курить научит. Она предложила свои рассказы прочитать. Я согласился. И, чтобы не быть голословным, пригласил её прийти ко мне домой, и принести рассказы, иначе пришлось бы встречаться на нейтральной территории и договариваться о встрече. Она согласилась, и я дал свой адрес. Она пришла через два дня. Прошла в зал, с интересом посмотрела в окно:
— Я эти места совершенно не знаю, не была здесь. Здесь можно курить?
— Пожалуйста, можно открыть окно.
Ветер дул в комнату, и я предложил перейти на лоджию, подумав, какие эти "курцы" эгоисты, готовы курить в комнате, не понимая, что из вежливости им не отказывают. И я был таким же.
Вика тем временем вскипятила чай и накрыла на стол нехитрую закуску и лавровишневое варенье. Мне было с нею не очень интересно, знал, что она собой ничего не представляет, таланта нет, ума не видно, красноречием и раньше не обладала. Но не молчать же, тем более сам пригласил. Стал расспрашивать.
Рассказала, что литературная молодежь в растерянности, не знает о чем писать, в их творчестве преобладает пессимизм. В институте много блатных, сын Риммы Казаковой, дети разных начальников, представители народностей, которые, разумеется, не блещут талантами. Её курс ведет Рекемчук, а в другом потоке Александр Проханов, завистник и нехороший человек, зарезал дипломниц, оставил на осень. Для диплома надо написать 70 страниц. У нее уже есть на диплом, это ее не волнует.
Пошли пить чай, стеснялась есть варенье из лавровишни, а может быть, не понравилось, хотя сказала, что понравилось. Но все же я проявил настойчивость, сказав:
— Возможно, больше никогда в жизни тебе не придется есть такое варенье.
И она доела с розетки. Снова потянулась за сигаретой, и мы снова вышли на лоджию. Видно по ней, что она чувствует свою значимость, принадлежность к студентам Литинститута возвышает, держится с достоинством, научилась складно говорить, но быстро выдыхается, приходится снова залаять вопрос, давать пищу для изъявлений. У нее флегматичный характер, двигается неторопливо, замедленно, как ленивец.
Это немного раздражает, невольно торопишь следующим вопросом. Манерой говорить, напоминает Виктора Громыко, правда, у того апломба больше, но и за нею, со временем, не заржавеет. Ей интересно учиться и то, что говорил на встрече Алексей Михайлович Банкетов ей очень знакомо, по её словам, всю его речь она знала наперед. Докурив сигарету до фильтра, засобиралась домой. Не стал удерживать.
На следующий день, с неохотой, прочитал ее рассказы. Все же ожидал, что три года учебы как-то скажутся на качестве, но нет. Беспомощность и неумение, есть небольшое знание жизни, но и оно для читателя неинтересно, так как обо всем этом уже был написано и гораздо лучше.
"Терехов" — рассказ о выпивохе, который был репрессирован по ложному доносу, - а сын решил жениться на дочери доносчика. Та же самая ситуация, которая была и в первом её рассказе: ограбленная встретилась с грабителем в гостях, куда их обоих пригласили. На этом пунктике она застряла надолго. "Родные и близкие" — на 40 страниц, много действующих лиц, как в романе, никто не выписан и не запоминается, старик готовится к смерти, собираются родственники. Нет стройного сюжета.
Свободное копирование
