Внучатый племянник Варвары Санны Юра Раскин родился в Ленинграде 3 мая 1946 года, так что помнит Варвару Санну не благонравной пенсионеркой, как я, а ещё женщиной в самом соку. Отчего его воспоминания придают образу ВС некоторые новые краски.
Вот что Юра Раскин знает про свою семью.
Дата рождения племянницы Варвары Санны и её лучшей подруги Тамары Санны Раскиной, матери Юры и его старшего брата Шуры, 19.01.1915. В её метрике местом рождения записан Минск, но Тамара Санна говорила Юре, что это свидетельство о рождении поддельное и они его купили. На самом деле Юра уверен, что семья ТС была из Польши и она где-то там и родилась – может, в Лодзи, может, в Остраве.
Родной отец Тамары Санны, офицер царской армии, погиб на Первой мировой войне. Её мать, кузина Варвары Санны Люба (та, которую впоследствии казнили во время Второй мировой войны оккупировавшие Полтаву немцы), вышла замуж вторично, так что у ТС был отчим. После смерти Любы и окончания войны отчим ТС опять женился, и во втором браке у него родилась дочь. Юра помнит, что они с Тамарой Санной однажды ездили встречаться с этой уже взрослой дочерью. На руке у дочери отчима было красивое кольцо, и Тамара Санна потом сказала Юре: «Это кольцо моей матери».
Родители Тамары Санны и она сама перебрались в Украину и осели в Полтаве после того, как Польша в 1918 году перестала быть частью России и превратилась в независимое государство. ТС говорила, что приехала в Украину в 1924 году. Несколько лет она провела там в детдоме, где официально отказалась от своих родителей – без этого после школы учиться никуда бы не взяли. (Возможно, эту военную хитрость придумали сами родители ТС, поскольку она после детдома преспокойно продолжала поддерживать с ними родственные отношения.)
Из-за этого детдома фамилия отца – или хотя бы отчима – Тамары Санны остаётся неизвестной. То есть Юра говорит, что её девичья фамилия была Самотейкина. Но Интернет учит нас, что эта фамилия происходит от украинского «самотiти» – жить отдельно, одиноко. Так что, по всей вероятности, эту недворянскую фамилию ей как «сироте» дали в детдоме. В детских домах часто выдавали детям такие «говорящие» фамилии: Непомнящий, Сирота, Беспрозванный и т.д.
После седьмого класса, в 1930 году, Тамара Санна отправилась в Ленинград и, закончив девятый класс, поступила там в строительный техникум. В техникуме она и познакомилась со своим будущим мужем Абрамом Исааковичем Раскиным. Шура Раскин родился 6.07.1935 в Полтаве (умер 7.03.2020 в СПб) – то есть рожать его Тамара Санна поехала к своей матери-врачу.
На лето 1941 года Тамара Санна с маленьким Шурой тоже приехали в Полтаву, и мать ТС Люба как-то ухитрилась организовать их эвакуацию с последним транспортом, а сама осталась в городе, где заведовала больницей. Подробности гибели Любы от рук немецких оккупантов Тамаре Санне после войны сообщили Любины полтавские соседи, но Юру ТС в курс дела вводить не стала. Сказала: «Это тебя не касается».
С 1946-го (года рождения Юры) по 1960-й Тамара Санна была домохозяйкой. Потом работала техником-смотрителем в жилконторе, инспектором по жилищным жалобам в райсовете. Скончалась она на 81-м году жизни 1.02.1995 в СПб. Варваре Санне от большого ума решили не говорить, что ТС умерла, и бедная Варвара Санна ещё долго удивлялась, что это Тамара ей больше не звонит.
Отец Шуры и Юры Абрам Исаакович Раскин (11.09.1910 – июль 1960) родился в Вологде, куда его еврейская семья бежала от погромов из села Чаусы. Сейчас это село в пяти километрах от границы с Украиной, в Погарском районе Брянской области, а в то время было украинское.
До войны он после строительного техникума ещё закончил Строительный институт. Воевал на Невском пятачке – был сапёром, занимался строительством блиндажей. После войны работал строителем, в том числе в системе НКВД. Оттуда его уволили во время антисемитской компании в 1953 году. Потом был главным инженером в тресте № 1 Главленоблстроя. Скончался в сорок девять лет от рака поджелудочной железы.
Долгое время Раскины жили совсем рядом с Варварой Санной, на углу Восстания и Некрасова. А в 1956 году переехали на Васильевский остров.
Тамара Санна Раскина, которую я в детстве видела неоднократно – и дома у Варвары Санны, и на Васильевском, когда мы ездили с ВС туда в гости, – в старости была женщина полная, неторопливая и, я бы даже сказала, величественная, с хорошим чувством юмора. Говорила она тоже не торопясь, с совершенно необычными для моего уха распевными интонациями. Возможно, этот её говор был полтавский русский, потому что однажды, спустя много лет, в подземном переходе возле московского Киевского вокзала я услышала, как какая-то женщина за моей спиной выпевает слова совершенно так же, но в тот момент не догадалась отловить её и спросить, откуда она родом. Юра говорит, что у Тамары Санны всю жизнь было ещё и польское Л.
По словам Юры, с Абрамом Исааковичем Раскиным Варвара Санна любила играть в преферанс. Играли они с пятницы на субботу всю ночь до утра, в клубах табачного дыма. Варвара Санна сначала курила «Приму» через мундштук, потом перешла на папиросы. И носила пенсне. (Это пенсне в футляре и я как-то в детстве видела у ВС среди вещей, но тогда у неё уже были очки.)
Не исключено, что такие гусарские привычки остались у Варвары Санны с гражданской войны. В Красной армии в то время служило много бывших царских офицеров, они и могли заразить ВС страстью к карточной игре – любимому виду армейского досуга в Российской империи.
Юра в детстве побывал на ёлке в мужской школе, где Варвара Санна работала завучем младших классов и в них же преподавала русский язык и литературу. И говорит, что ей достаточно было только взглянуть, чтобы все ученики от неё шарахались.
Про деда Кобылянского (Григория Иосифовича) Юра Раскин говорит, что он играл на рояле и очень любил женщин. Варвара Санна его выгнала, но несмотря на это они дружили. Умирал от рака дед в Куйбышевской больнице, которая теперь опять называется Мариинская, то есть прямо под окнами ВС. Так что ей было удобно за ним там ухаживать и носить ему домашнюю еду.
Поминки по Григорию Иосифовичу Кобылянскому, на которых Юра присутствовал, устроили дома у Варвары Санны. Народу было много, пришлось раздвигать стол. Среди прочих поминающих присутствовала и дама, с которой Григорий Иосифович в то время жил, на что Тамара Санна сказала Юре:
– Смотри – все жёны собрались, и никто не ссорится.
Маму Варвары Санны Юра Раскин уже не застал, так что, получается, она скончалась либо перед войной, либо во время неё, либо сразу после, но никак не в конце 1950-х годов. По словам Тамары Санны, мама Варвары Санны не одобряла первый брак ВС, почему-то считая её первого мужа евреем. Говорила: «Какой он Слёзин, он Слёзкин!» Евреем этот муж, кажется, не был.
Про этого первого мужа Варвары Санны Слёзина, кстати, Нина Чистякова рассказывала мне со слов Варвары Санны, что он был красным командиром – может быть, ВС встретила его на гражданской войне? – проживал в Ленинграде совместно со своей матерью, на жилплощадь которой привёл и Варвару Санну, и его мать, не очень здоровая на голову женщина, молодым супругам «никакой жизни не давала». Из-за чего им пришлось быстро разойтись.
В целом настроенная по отношению к евреям вполне миролюбиво («Все мы немного евреи», – философски замечала она, имея в виду прародителей Адама и Еву, всякий раз, когда хотела закруглить тем самым какую-нибудь дискуссию о еврейском вопросе), Варвара Санна вслед за своей мамой в какой-то степени сохраняла аристократический русский шовинизм. Например, однажды заявила нашей матери:
– А может, я не хочу, чтобы меня судил какой-то еврей!
Намекала то есть на засилье в советских юридических кругах лиц известной национальности. Наша мать тогда на эти её слова очень обиделась.
Тут, наверное, чтобы не запутаться, имеет смысл отдельно отметить, что как раз понятия национальности в Российской империи, в отличие от СССР, не существовало – было только понятие вероисповедания. Так что евреями в РИ назывались и считались исключительно евреи, исповедующие иудаизм. Если смотреть под таким углом, никакого противоречия в неприязни Варвары Санны и её мамы к евреям и браке ВС с дедом Кобылянским не возникало, потому что Кобылянские были евреи-выкресты.
Кроме того, что Кобылянские были выкресты, они, надо упомянуть, так же, как и Соколовы, были дворяне, только безземельные. Потомственное дворянство получил предок-кантонист Кобылянский за беспорочную двадцатипятилетнюю службу в царской армии. И с тех пор все его потомки мужеского пола имели право получать высшее образование и получили его. Так что наш отец, инженер-геолог, внук и сын дипломированных инженеров, любил назидательно повторять, что лично он – инженер в третьем поколении, но настоящий-то инженер начинается только с четвёртого.
О полном порядке в доме Варвары Санны Юра Раскин тоже помнит – говорит, что когда они там жили, ВС требовала вытирать пыль ежедневно.
Про квартиру № 8 Юра говорит, что на самом деле у Варвары Санны было не три комнаты, а две большие, из которых третью выгородили стенами-перегородками. И действительно, насколько я помню, лепнина на потолках в некоторых случаях уходила там за стену, так что это чистая правда.
Юра считает, что вообще вся квартира № 8 принадлежала Кобылянским, а внизу, на первом этаже – наверное, там, где при нас был букинистический под названием «Техническая книга», – располагался их же антикварный магазин. Якобы была даже лестница, ведущая с первого этажа из магазина на второй прямо в квартиру. Не очень понятно, зачем инженерам с высшим образованием Кобылянским был нужен антикварный магазин (в царское время инженеры получали очень приличную плату). Но если жена прадеда Иосифа Николаевича Кобылянского прабабка Полина Моисеевна была на деле урождённая Сандлер, то история про бывших хозяев квартиры антикваров Сандлеров, которую рассказывала мне Варвара Санна, вполне вписывается в эту версию. То есть это мог быть магазин Полины Моисеевны или её родителей. Тогда по-другому выглядит и главенство Варвары Санны в квартире № 8, и трепет, который испытывали перед нею все остальные коммунальные соседи. (См. фото семейства Кобылянских 1908-го года, на котором рояль и межкомнатные белые двустворчатые двери с латунной ручкой действительно подозрительно напоминают наши, в квартире № 8.)
Юра, кстати, говорит, что он в своё время спрашивал, откуда все эти антикварные вещи, и ему сказали: «Это наше всё было».
Иосиф Николаевич и Полина Моисеевна Кобылянские с детьми у себя дома (дети слева направо: Надежда Иосифовна, наш дед Григорий Иосифович, Раиса Иосифовна, Михаил Иосифович). 1908. СПб.
Свободное копирование
