Письмо 41-е
Любезный приятель! Пересказав вам в предследующих письмах всю историю нашего медленного и многотрудного похода чрез Польшу, приступлю теперь к описанию похода нашего Пруссиею, или самых наших военных подвигов. Расскажу вам, любезный приятель, как мы в неприятельскую землю вступили, как оною шли, как с партиями неприятельскими вели, так называемую, малую войну, а потом, как и со всею их армиею дрались порядочным образом. Однако, прежде самого приступления к сему описанию, не за излишнее почел я предпослать несколько слов об обстоятельствах, касающихся до наших неприятелей.
Как король прусский прежде упомянутым образом, ласкаясь надеждою победить цесарцев, всю свою силу употребил наиболее против оных, то относительно до прочих мест и земель своего владения и не оставалось ему другого, как прикрывать их небольшими только отделенными корпусами. Из всех оных, ни которая ему столько сумнения не наводила, как Пруссия. Отдаленность сего королевства от тех мест, где он сам обретался, и смутные обстоятельства, в которых находился он, будучи побежден цесарцами при Колине, преполагали ему препоны отправиться туда самому для защищения оного от войск наших, приближающихся к оному и готовящихся войтить в оное. Чего ради, против хотения своего, принужден он был вверить защищение и охранение оного старику, своему фельдмаршалу Левальду, дав ему столько войска, сколько ему оторвать только было можно, и число которого не простиралось даже и до 40 тысяч человек. С сею небольшою, однако из лучших старых полков состоящею армиею, расположился фельдмаршал Левальд, по возможности прикрывать Кёнигсберг, яко столицу сего государства, и для удобнейшего примечания движения наших войск, выступил еще в апреле из Кёнигсберга, и поставил армию свою лагерем между Тильзитом и Мемелем, а свою главную квартиру учредил в Инстербурге. Тут велел он всех конных и пеших жителей обучать ежедневно действовать оружием, а валы и рвы городские оправить, и первые установить пушками; а потом протянул из войск кордон от жмудских границ до самого Мемеля.
В сих распоряжениях состояли его первые приуготовления; но как скоро услышал он, что мы со всею армиею приближаемся к Пруссии со стороны Польши, то сие побудило его все войска свои соединить и собрать к Инстербургу, а Мемель, по отдаленности его, оставить на произвол судьбы, ибо оный от осады освобождать без обнажения внутренности государства было ему ннкак не можно. Однако отправил он в ту сторону корпус войска, под командою генерал-майора Каница, для удержания войск наших от дальнейшего проницания в Пруссию со стороны от Мемеля.
В сем положении дожидался он приближения наших войск; но не успели мы приблизиться вышеупомянутым образом к самым границам, как он, чувствуя себя слишком слабым для удержания стремительства многочисленной нашей армии, и боясь утеснен быть с двух сторон, то есть нами спереди, а корпусом генерала Фермора, взявшим уже Мемель, с бока, заблагорассудил податься со всею армиею своею еще далее назад и перенесть главную свою квартиру из Инстербурга в Велаву, куда возвращен был потом и корпус генерала Каница, который слаб был к удержанию шествия Ферморова. Однако Инстербурга и всей реки Прегеля совсем он не обнажил, а оставил тут славного полковника Малаховского с гусарами и другими легкими войсками, для примечания движения наших войск и обезпокоивания нас по возможности в походе.
В сихто обстоятельствах находилась Пруссия в то время, когда мы пришли к ее границам и готовились со всею армиею войтить в оную.
Свободное копирование
