Не успело несколько недель пройтить после приезда моего на сию квартиру, и только что я стал обживаться и привыкать к оной, как вдруг принужден я был ее переменить и ехать на другую. Поручика моего выбрали полковым казначеем и взяли в штаб, а я должен был принять команду над ротою, следовательно, и переехать на его квартиру. Сия перемена была не противна, ибо сколько я и ни привык к прежней моей квартире, и сколько знакомством г. Миллера был ни доволен, однако рубашка к телу ближе и холод у меня никогда не выходил из головы, новая же квартира была несравненно превосходнее и лучше прежней.
Таким образом отправился я тотчас туда и застал г. Коржавина дожидающегося меня, дабы сдать мне с рук на руки роту. Признаюсь, что сие обстоятельство льстило тогда моему честолюбию. Командование тогда в первый раз целою ротою и мысль, что я тогда властью равен был со всеми капитанами, и что был такой же, как и они, ротный командир, которые, как известно, в полках, по полковнике, наиважнейшие люди, веселила меня чрезвычайным образом, и я не мог долго довольно навеселиться, видев под окошком у себя фрунт, слышав бьющую у себя зорю и раздавая ежечасно разные приказы и повеления. Молодость моя была всему тому причиною.
Теперь опишу я новую свою квартиру. Она была на мызе Кальтебрун, называемой инако и Гнедин, и на такой, где жил и сам мызник, однако не в его хоромах, а в срубленных особливых подле хором низеньких светличках, которые были уже довольно хороши для квартиры ротному командиру.
Г. Коржавин, при отъезде своем, но преминул рекомендовать меня, яко своего преемника, господину мызнику. Мы пошли с ним к нему, и я имел уже на уме стараться познакомиться и свесть дружбу и с сим так, как с моим прежним соседом, однако мало надежды имел получить успех вожделенный. Г. Коржавин сделал мне об нем такое описание, которое было весьма невыгодно. Он изображал мне его дряхлым, угрюмым и суровым стариком, и сказывал, что он во все время своего тут стояния не видал от него ничего доброго. Я нашел его действительно стариком, у которого почти уже зубов во рту не было, а жену его так толсту, что я подобной ей женщины от роду не видывал. Все сие не предвозвещало мне ничего доброго, но, со всем тем, приняли он меня довольно приятно. Правду сказать, инако им принять и нельзя было. Они все, поневоле, принуждены были льстить господам ротным командирам, от которых иногда им много зла происходит, а сверх того, по-видимому, приятно было им, что я умел говорить по-немецки, следовательно, как я их, так и они меня могли разуметь наисовершеннейшим образом.
Проводив моего поручика, вступил я тотчас в новую мою должность. Мое первое старание было внесть в роте некоторые новые порядки, которые почитал я за полезные, а другие, которые, по мнению моему, казались излишними и ненадобными и служили только к отягощению солдат, оставить. Наибольшее мое попечение было о том, чтоб воздержать солдат от шалостей и своевольства, обыкновенно военным людям свойственным. И для того велел я собрать к себе всю роту под видом некоторой ротной надобности, а в самом деле, чтоб поговорить со всеми подчиненными своими полюбовную речь. Я сказал им прямо, что если они хотят мною довольными быть, и чтоб я с ними не дрался, то б не делали никаких шалостей, воровства и своевольства, в противном случае никакая вина прощена не будет. Напротив того, обещал им, что когда увижу от них в сем случае послушание, что, по всей возможности моей, буду и об них стараться, и без нужды их трудить и беспокоить не стану.
Сим и подобным сему образом удалось мне получить мое желание и все то, чего прочие ротные командиры со всею своею строгостью получить не могли. Ибо, не успел я немногих первых ослушников наижесточайшим образом наказать, а сверх того приказать, всех таковых без очереди на караул и в другие места посылать, как тотчас тишина и спокойствие восстановились, и я во всю зиму не слыхал ни от одного обывателя жалобы на моих солдат, напротив того, и самим солдатам сие напоследок слюбилось. Обыватели и хозяева их, не видя ничего от постояльцев своих противного, сделались сами к ним доброхотными и, по возможности своей, им во всем услуживали, а сие произвело наконец то, что солдаты сами меня за то благодарить стали.
Свободное копирование
