21 августа.
До обеда играли в пинг-понг в доме отдыха, а потом пошли к Червинским во времянку. Шурка с Андреем пародировали жену безработного из итальянского фильма:
- О, Паскуале, Паскуале! Зачем ты продал мою последнюю рубашку! В чем мы завтра пошлем нашего сына в школу! О, Паскуале, Паскуале!
Еще показывали, как в советских детективах ловят шпиона:
- Иванов!.. Петров!.. Он же – Джексон!!!
И еще очень смешно – как косой читает книгу.
Потом Андрей изображал Ладынина, как он, на всё, что ему ни скажешь, улыбается идиотской улыбкой:
- Андрей, ты сегодня в кино идешь?
-Иду… - удивленно поднятые брови и совершенно Ладынинская интонация.
Про все фильмы он говорит:
- Ужасная картина! – но на вопрос, идет ли он в кино, каждый раз недоуменно пожимает плечами и, словно сам себе удивляясь, отвечает:
- Иду…
23 августа.
К вечеру за нами зашел Шурка и сказал, что его послали, чтобы вместе стоять в очереди за билетами. Сегодня шла мексиканская картина «Моя бедная, любимая мать», и ожидалось столпотворение.
По дороге Шурка рассказывал про фестивальную самодеятельность своего архитектурного института. Какие они диафильмы сделали: один – про любовь скульптора к созданной им абстрактной женщине, как она ожила, и что из этого вышло, а другой – о любви лошади и устрицы. Но оба фильма осудили на комсомольском бюро за безыдейность и не допустили к показу. Еще прочитал стихотворение своего сочинения, по типу как у Ильфа и Петрова про Гаврилу: «Служил Гаврила машинистом, котлы Гаврила разжигал, но вот – война, пришли нацисты, Гаврила с поезда сбежал. Он много дней в лесу скрывался и назывался партизан, но как-то утром догадался, решил улучшить он профплан. Он напечатал предложенье и спрятал в банке под кустом, и в ту же ночь его в сраженье прихлопнуло стальным свинцом. Окончилась война-холера, уж платят пенсию вдове, но как-то летом пионеры нашли ту баночку в траве. Они достали предложенье, его внедрили в тот же миг, и плана перевыполненье завод немедленно достиг… А на Гаврилиной могиле рыдала бедная вдова, но это всё теперь Гавриле, как говорится, трын-трава». Примерно так. Смешно, и сразу запомнилось.
Перед фильмом показали документальную короткометражку про аборт: «Зачем я это сделала?»
Как только мы после сеанса вышли на улицу, Андрюшка Менакер задумчиво произнес со слезами в голосе:
- Одного только я не могу понять: зачем я это сделал? Ведь это такое счастье – быть матерью!
И они начали пародировать короткометражку. Кирка сочувственно спрашивал у Шурки: «Ну, а ты как живешь?» А тот отвечал, как в фильме: «Да всё лечусь!»
А уж как они издевались над «Моей бедной, любимой матерью»! Мы с Маринкой просто писались от смеха.
Свободное копирование
