С овощами было немного проще. Особого разнообразия не помню, но знаю точно - вызревали у нас капуста, картошка, турнепс, горох. Единственными, по-моему, успешными земледельцами в поселке были монашки. Так их звали все. Жили они втроем, обращались друг к другу «сестра», и, поэтому, я, да насколько помню, и все дети, считали, что они сестры по крови. И только потом, когда мне уже было много лет, и мы с моей мамой что-то вдруг заговорили про Колыму и я упомянул монашек, она мне объяснила, что они сестры по вере и поэтому так звали друг друга.
У монашек на берегу реки был огород – небольшой кусок земли, огороженный невысоким забором, сплетенным из ивовых веток, разбитый на аккуратные грядки. Что только не росло на этих грядках – и репа, и редис, и морковь, и лук. Конечно, соблазн попробовать этих диковин был у нас, детей велик и далеко не каждый мог его преодолеть. А надо сказать, монашек почему-то боялись даже взрослые. А может быть, не боялись, а просто, отложилось в генетической памяти, что обижать божьих людей великий грех. Однажды, мы большой компанией днем пошли на речку. Дорога туда, как раз, проходила мимо огорода и, как говорится, бес попутал, залезли мы в него. Перед этим мы долго осматривали окрестности, вроде ни души вокруг. Надергали пучок морковки, редиски, увлеклись и, вдруг, как из воздуха перед нами появились все три монашки в своих неизменных длинных темно-коричневых почти черных платьях и в повязанных на голове таких же темных платках. Мы замерли от ужаса, и стали ждать возмездия. Предполагали, что или уши нам надерут, или прутьями отстегают, или, в лучшем случае, отругают и родителям нажалуются. Но они смотрели на нас как-то так, по-доброму, без злости. Потом одна из них, самая старшая сказала: «Ребята, вы же знаете, что нельзя брать чужое. Не вы выращивали этот огород. Попросили бы, мы бы вам сами нарвали этой морковки».
Мы положили к их ногам наворованное, и стали ждать расправы. Но она не наступила.
«Заберите это. И больше так не делайте», - сказала та же монашка. И когда мы, не веря в такое завершение истории, пятясь, пошли к калитке она сказала: «Храни вас Господь». И перекрестила. Если бы они нас отругали, высекли, нажаловались родителям, мы чувствовали бы себя гораздо спокойнее. Но вот все это – обычные слова, негромко сказанные, не просто легкое прощение, а еще и последняя фраза настолько нас потрясло, настолько пристыдило, что мы на эту тему больше не говорили ни в тот день, ни вообще. Больше я никогда не забирался в чужие сады и огороды. Это было первое мое общение с верующими. И с тех пор, и по сей день я к ним отношусь с величайшим уважением.
