Но вскоре мы вернулись в Новосибирск. Здесь меня пригласили в самодеятельный театр, созданный В. Г. Гай даровым и О. В. Гзовской. Театр находился в Кривощекове, пригороде Новосибирска. Предложили поставить пьесу "Тристан и Изольда" А. Я. Бруштейн. (Замеча тельная писательница, драматург и человек, Александра Яковлевна Бруштейн была почти глухая и слепая. Но обладала искрометным юмором и потрясающим жизнелюбием. Кроме того, что она была писательницей, Александра Яковлевна была замечательной матерью: родила и воспитала двух незаурядных детей - Сергея Бруштейна, ставшего прекрасным врачом, и Надежду Надеждину - основательницу прославленного ансамбля "Березка"). Я с радостью согласилась и попросила Васича прочитать мне эту пьесу.
- Очень хорошая пьеса! Нужная для молодежи! Чистая! - охарактеризовал ее Васич.
Не могу не сказать здесь и о трактовках Меркурьевым классических произведений литературы. Приведу один пример: все, читающие отрывок из гоголевской "Страшной мести" - знаменитый "Чуден Днепр при тихой погоде","распевают", любуются им. У Меркурьева к этому тексту был иной подход. Он читал, захлебываясь от восторга Днепром. "Редкая птица долетит до середины Днепра" - ведь это же колоссальная гипербола! Чего там, на самом деле, долетать! Это гипербола восторженного человека. Перед каждым сравнением Меркурьев делал паузу, проверяя, поверили ему или нет. "Без меры в ширину" - пауза, "Без конца в длину" - пауза. И как высшее доказательство: "Редкая птица долетит до середины Днепра!" Текст оживал по-новому, сразу были видны и ширь Днепра, и беспредельная влюбленность автора в эти прекрасные места.
Вообще Гоголя Меркурьев обожал. Иногда зовет всех нас - и меня, и Петю, и Катю - и говорит: "Вы послушайте". И читает "Вечера на хуторе близ Диканьки", восторгаясь языком, сочностью, точностью характеристик. "Ее знали во всем свете - и в Диканьке, и за Диканькой". Прочтет и комментирует, смеясь: "Весь мир! Весь свет! За Диканькой! Диканька! А Диканька-то была дворов тридцать!"
Потому, видимо, так замечательно играл он "Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем". Этот номер был на протяжении сорока лет украшением любого концерта. С каким мастерством, тончайшим юмором играли эту сцену Меркурьев с Толубеевым! А как тонко, изысканно и вместе с тем слащаво играли Василий Васильевич с Н. В. Мамаевой чету Маниловых в "Мертвых душах"!
Война шла к концу. Театр реэвакуировался. Меркурьев вернулся в Ленинград, я с детьми пока осталась. В самый счастливый день - 9 Мая, в День Победы - сыграли мы премьеру в Кривощекове. Василий Васильевич специально прилетел на нее в Новосибирск. А еще до этого пришла телеграмма: "Замечательного режиссера и педагога, чуткую жену и мать, самого близкого и родного мне человека горячо поздравляю в день рождения твоего с праздником Победы".
В июне я повезла семью в Ленинград.
Перед отъездом из Новосибирска договорилась с моими молодыми самодеятельными актерами, что вернусь за ними, чтобы устроить их учиться в наш институт. Так у нас появился новый курс, принятый сразу как бы на второй год обучения. Он успешно окончил институт в 1948 году. Все двадцать пять выпускников стали профессиональными актерами. Мы часто показывали в Ленинграде то целиком, то по кускам спектакль "Тристан и Изольда", продолжая работать над ним. А в институте курс новосибирцев начал работу над спектаклем "Правда - хорошо, а счастье лучше", который репетировал Василий Васильевич. Я же работала над "Обыкновенным человеком" Леонова.
В 1946 году одновременно с работой в институте мы руководили самодеятельной студией во Дворце культуры имени С. М. Кирова. Там мы поставили "Девочек" В. Пановой. В Москве на смотре самодеятельных спектаклей "Девочки" получили первую премию. В спектакле были заняты ныне известные актеры и режиссеры - Б. Львов-Анохин, Б. Тронова, М. Львов, Ю. Каюров, А. Дашкевич. Все мы были увлечены работой. Часто белыми ночами после репетиций в Кировском дворце мы шли с Васильевского острова домой пешком всей гурьбой, любуясь Ленинградом. Великолепное было время.
