IV БОЛШЕВО[1]
В Болшеве я был. Сначала это была только деревня, выросшая из земли как по команде шесть лет назад, кажется, по инициативе Горького. Сегодня это довольно большой город.
У него есть одна очень важная особенность: все его жители – бывшие уголовники, даже убийцы… Этой мыслью руководствовались, когда проектировали и строили город: дескать, это жертвы, отверженные, и разумное перевоспитание может сделать из них отличных советских граждан. Чему и является доказательством Болшево. Город процветает. Здесь были построены заводы, которые вскоре стали образцовыми.
Все жители Болшева, исправившиеся сами по себе, без какого-либо стороннего влияния, усердно трудятся, любят спокойствие и порядок, отличаются исключительным добронравием и стремлением к знаниям. Все средства для этого в их распоряжении. И я восхищался не только их фабриками, они приглашали меня в залы для собраний, клубы, библиотеки – всюду, где они бывают, – и лучшего нельзя ничего желать. Напрасно вы стали бы искать на лицах этих бывших преступников, в их повадках, языке какие-либо следы их прошлой жизни. Трудно представить себе что-нибудь более поучительное, успокаивающее, обнадеживающее, чем эта встреча. Она позволяет думать, что вина за преступление ложится не на человека, его совершившего, а на общество, вынудившее его к этому. Мы попросили сначала одного из них, потом другого рассказать о прошлых своих преступлениях, о том, как они меняли жизнь, как пришли к пониманию справедливости новой власти, какие она лично у них вызывает чувства. И странно – мне это напоминало поучительные исповеди, которые я слышал два года назад в Тауне на собрании сторонников оксфордского движения: "Я был грешным и несчастным, я делал зло, но теперь я понял, я спасен, я счастлив". Все это немного грубовато, немного наивно, психолог этим не удовлетворился бы. Как бы там ни было, а Болшево остается одним из самых замечательных достижений, которыми может похвастаться новое Советское государство. Не знаю, настолько ли податлив человек в других странах.
