Дневник 1911 года - 11

6 ноября. Ночь

Опять два безумных дня. 5-го вечером — после ужасного разговора с мамой[1] (Утром был Городецкий, принес три ветки мимозы от себя. Днем была Ангелина — она думает о высших курсах, родные уже распадаются, уже откровенно злобствуют на ее «безжизненность» и пр.; мать «будет против курсов») сразу напился в «Тироле» на Офицерской…

Сегодня утром (т. е. уже в 1-м часу!) приходит Пяст. Мы с ним гуляем в Ботаническом саду (мимо казарм, воспоминанья), он провел ночь в варьетэ (полька, о ней). Он уже переехал к матери.

Вечером он приходит опять, и мы говорим о стихах (а не о политике, как всегда в последнее время). «Ограда», «автобиография». Сегодня он дал мне и поэму в нонах, но вырвал оттуда известные мне, подлежащие переделке места (о Г.)… Если писать статью, то уже не об одной З. Н. Гиппиус, но в связи с ним: «Запечатанная поэзия» (Эдгар По — подземное течение в России).

Нас застал за чтением (Люба в «Мещанине в дворянстве») Кузьмин-Караваев. Он прочел за чаем вслух последний рассказ Садовского (о Петре, очень сильно).

«Пушкин, Достоевский, Мережковский — закапывают Петра. Ключевский и Садовской — первый еще бессознательно — его откапывают: лицо, а не демона. Но и не совсем так, ибо Петр — и жертва, и демон (как Чацкий). Пьяный Петр, заставляя заспанного восьмилетнего сына рубить голову стрельчонку зазубренным топором, действует и как стоящая выше окружающего или владеющая демоническая  сила, и как жертвенное  лицо, принесшее „службу“ (он еще Москва; „окно“, в которое он высунулся, — там воздух отравленный, воздух белых ночей, — а не  в нем самом отрава) свою, всего себя — для будущей русской цивилизации».

В кавычках — мысли Кузьмина-Караваева, мной воспринятые, взаимное согласие.

Об Александрах I и II. Но много говорили о водке, чуть не уехали в кабак, меня что-то удержало… Отдохнуть.

Раздаю и рассылаю «Ночные часы». В первый день у Митюрникова раскупили все, что было, — 18 экземпляров.

От Бори — нервные письма, Нина Ивановна Петровская «умирает». Сережа — что с ним. Сестра Бориной жены (Наталья Алексеевна) родила девочку.

Боря негодует на эксплуатацию его труда, на наших «жуликов» (Чулков), которые его выперли из всех журналов… Кстати — на днях в газетах — уже! — «у всех газетчиков» — «Новая Россия» — 5 коп., первый рассказ — Георгия Чулкова «Акробатка». Скоро!