Но вот ХХ съезд. Я была в Калинине на учительском совещании. Нас собрали в большом зале обкома партии и перед нами выступил первый секретарь. Зачитали тот известный, читавшийся всем доклад Хрущева. Я сидела ни жива, ни мертва. Конечно, среди собравшихся я была не одна, кто на своей шкуре испытал то, о чем говорилось теперь вслух. Но мне казалось, что только я понимаю то, о чем монотонно читал докладчик. Мне было страшно, холодно и жарко в одно и то же время. Наверное, я не могла бы сказать ни слова, зубы стучали. Тело напряглось, как будто его свела судорога, не отпускавшая во все время чтения. Слышались знакомые имена, мелькали события, факты, ужасы. Я была как в бреду и ничего не запомнила. Сначала хотела записывать, но поняла, что не смогу. Да, оказывается, записывать и не разрешили. Доклад кончился, я встала, вышла, рядом заговорили о чем-то другом. Пульс бился где-то в ушах, настойчиво повторяя: Неужели, неужели, неужели? Неужели действительно случилось то, о чем я запрещала себе думать, во что уже и не верила и почти что даже не хотела верить? Неужели открылось все то, о чем нельзя было вспоминать и говорить даже с близкими людьми - да и старались не вспоминать! И еще - неужели что-то изменится и лично для меня? Столько лет! Неужели конец всем подавляемым в сознании унижениям? Неужели - но это в глубине и с тайным страхом - можно и нужно будет вернуться в Москву?
Летом 1956 г. в Москве по совету следователя я собрала характеристики отца у людей, знавших его. Помнится, такие характеристики были получены от Г.М. Кржижановского, Е.Д. Стасовой, И.А. Трахтенберга, от Е.Варги. А потом в библиотеке я по именному указателю нашла в сочинениях Ленина все, что он говорил о моем отце и составила справку об этом. Тут я, кажется, впервые поняла, что хотя отец и был заядлым оппозиционером и подвергался резкой критике, Ленин его высоко ценил. Характеристики и справку передали в прокуратуру. Но дело не двигалось. Зимой 1957 г. следователь, занимавшийся нашим делом, не только вежливый, но говоривший даже сердечно и откровенно, объяснил, что дело о реабилитации моего отца решено положительно, но готовится реабилитация всех участников процесса 1938 г., по которому папа проходил свидетелем. Это дело, говорил он, решается в ЦК, но независимо от общего решения Осинский будет реабилитирован безусловно.
Свободное копирование
