1 мая.
Манифест сам по себе написан так, что его страшиться нечего. Жаль, что министры его поняли как оскорбление, им нанесенное. Лорис подал в отставку, до сих пор еще неизвестно, принята ли она. Абаза и Милютин сделали то же. Такие три министра уйдут — кто их заменит? Это все дела Победоносцева и Каткова. Лорис и не знал о манифесте до его выхода в свет, печатали его в сенатской типографии. Косаговский пришел оттуда. Лорис никого не принимает, лежит больной в постели, так ему сказали, а канцелярия его и адъютанты — все как в воду опущенные. Абаза тоже, говорят, сказывается больным. Правда, с ними поступили, как с детьми.
Был Селифонтов. Говорит, что совет 21 апреля государь созвал, чтобы выведать, кто что думает, с кем он имеет дело, и теперь их всех знает и действует согласно своим убеждениям.
2 мая.
Называют Игнатьева преемником Лориса.
Был Косаговский. Рассказывал, что будто 21-го, после заседания в Гатчине, вечером, Лорис, Абаза, Суворин и графиня Клейнмихель собрались у Нелидовой (еще было то лицо, которое это рассказало Косаговскому) и пили за победу 21 апреля.
Вернулись из Гатчины казанцы, государь их очень милостиво принял.
Факт свершившийся: Лорис ушел, на его место назначен Игнатьев. Милютин назначен на Кавказ. Абаза тоже уходит, называют вместо него Бунге. Вместо Игнатьева два кандидата: Островский и Качалов. Вместо Посьета — Бобринский (спирит или родстокист). Вместо Каханова — Куломзин. Вот назначение! Но, кроме двух первых, все последние — только слухи.
4 мая.
Янишевский рассказывает, что Воронцов-Дашков производит ужасно неприятное впечатление, — очень бесцеремонно обращается с царем, ездит козырем, без всякого почтения, имеет вид настоящего временщика.
Свободное копирование
