Папа:
«Ты хочешь прокатиться на Красной стреле?»
Хочу прокатиться, но не знаю что такое «стрела». Меня не укладывают спать. Всей семьей мы отправляемся на Московский вокзал. На перрон прибывает сверкающий состав. Эти вагоны совсем не похожи на те, которые мне уже приходилось – это красивые домики, обитые деревом с надписью «Красная стрела». Играет музыка. Нам улыбается проводница. Папа заводит меня в купе, стены купе обиты красным деревом, бархатные диваны, умывальник блестит. Папа гасит настольную лампу, раздвигает белые шелковые занавески и выходит на перрон. Все разговаривают, смеются. Удар колокола: раз…два…три. Поезд трогается, папа легко впрыгивает на подножку и входит в вагон.
В Москве папа сдает меня родственникам, район Дангауэровка, там сплошь новые дома «режима экономии».
Папа:
«Дома функциональны, ничего лишнего, все удобно». Тетка сияет.
У нас дома кругом валяются карточки : «человек сидит», «человек встает», «человек поднимает руки». Этого человека нужно очень экономно разместить в пространстве его жилого помещения.
После Ленинграда в Москве холодно и много снега. Много гуляем. В доме большая собака – молодой доберман-пинчер, черный, строгий, всё грызет и еще глотает бильярдные шары. Я оставила в передней перчатки, не варежки, первые в жизни. Он их тут же схватил и бегал с ними по всей квартире, пока взрослые его не отвлекли и отобрали мои перчатки. Когда возвращались домой в Ленинград, в поезде во время сна я кричала:
«Джек, отдай перчатки!»
