В 1986 году, когда срок судимости истек, я перебрался в Электросталь. В домике нашем поселился на некоторое время отец. Потом присоединился к нему освободившийся Анатолий Булёв. Я их иногда навещаю. Анатолий интереснейший человек, закоренелый антисоветчик. Когда ему окончательно надоело жить в СССР, перешел нелегально советско-китайскую границу. Но и в коммунистическом Китае ему жить надоело. Тогда снова перешел китайско-советскую границу. Пожил немного, пока не арестовали. Пишет книгу о своих приключениях, «Туда и обратно» называется. Литературным трудом Анатолий занялся впервые. С волнением представил свою повесть на мой суд. Я приободрил его, хорошо написано. Через несколько лет в разгар перестройки «Туда и обратно» напечатали в одном питерском журнале. Сам Анатолий немного пожил в Покрове и перебрался в Москву. Немолодой уже, слабый здоровьем человек. Без дома, без семьи, без работы. У него типичная судьба многих бывших политзаключенных. В качестве иллюстрации приведу отрывок из своей давней статьи «Куда податься?» Статья о цензуре, но не только о ней.
Помнится съезд бывших политзаключенных (50-х — 80-х годов) в Петербурге в декабре 1991 года. Августовские события случились недавно, кое-кто из бывших политзеков, поддерживающих Ельцина и иже с ним, теперь вплотную приблизились к власти. На трибуне Сергей Ковалев рассказывает о принятом с его помощью законе, реабилитирующем бывших политзаключенных, в частности о компенсациях (жалких, конечно). Вопрос из зала: «Значит, получается, что день пребывания депутатом оплачивается как много дней заключения?». Ответ, естественно, повествует о финансовых трудностях. В общем, для бывших зеков денег нет. Живым воплощением последнего тезиса в зал входит опоздавший Анатолий Булёв, в телогрейке и кирзовых сапогах — отсидел десятки лет, жить негде и не на что. Анатолий деликатный человек, но глуховат. Заметив Гершуни и меня, сидящих вместе, громогласно, на весь зал: «Володя, Кирилл!». Пробирается по рядам, привлекая всеобщее внимание.
Обсуждается закон о люстрации. Большинством голосов подобная возможность одобрена. Но тут на трибуну поднимается Вячеслав Игрунов и в течение получаса заклинает зал отказаться от «охоты на ведьм». Вопрос снова ставится на голосование и… на этот раз не проходит. Анатолий, опять громогласно: «Ну и дела!». Действительно, пускай даже никого не привлекут к ответственности. Пускай все эти кагэбэшники, советские бонзы не поражаются в правах. Но против человека велись незаконные разработки: слежка, подслушивание, провокации. Имеет право гражданин знать, кем, когда и с чьей помощью, всё осуществлялось? Так дайте ему возможность, по крайней мере, ознакомиться с делом, что хранится на него! Предавать ли дело огласке — его решение. Нет, охота, видите ли, на ведьм. Зачем тогда удивляться их нынешнему шабашу? Интересно, как чувствуют себя сегодня люди, столь быстро изменившие некогда свое мнение о люстрации? Одобрившие запрет на распространение существенно важной для граждан информации, фактически высказавшиеся в пользу цензуры. Кстати, как себя чувствуют и те, кто некогда поддерживал Ельцина? Удивляются ли приходу кагэбэшника вслед за обкомовцем? Да, политика трамвай, а не такси. Здесь бесполезно восклицать: «Ой, извините, ошибочка вышла, случайно проскочили нужную дорогу! Давайте вернемся назад!».
(«Индекс» № 20, 2004 г.)
Скончался Анатолий Кузьмич Булёв в апреле 1992 года.
Свободное копирование
