В конце концов, земство предложило отцу перейти в школу села Волынь. Это случилось поздней осенью 1894 года.
Волынское имение принадлежало баронам фон Притвиц, а точнее — являлось приданым жены старого барона. Оно было небольшим, и его главное богатство — заливные луга — обычно сдавали в аренду. Дом строили двухэтажным, но когда-то давно ураган снес верхний деревянный этаж, а потом его уже не восстановили. Так и стоял этот белый каменный низкий и длинный дом, нелепость которого скрашивал удивительно живописный парк, разбитый за ним террасами по крутой горе. Каждая такая терраса соединялась с нижней тремя каменными лестницами — широкой средней и узкими боковыми, а прямая центральная аллея, прорезанная на солнечный закат, опускалась вниз, в сумрачный пруд. От этого великолепия ничего теперь не сохранилось. Когда в 1918 году барский дом занял Комитет бедноты, все деревья, в том числе и столетние липы, крестьяне срубили на дрова, затем взорвали белую церковь с высокой колокольней, и на ее месте остались груды щебня и опрокинутые памятники князей Волконских, похороненных двести лет назад возле церковной ограды.
Волынь считалась селом небогатым, хотя имелись села и победнее. Земли было мало, она не кормила население, и молодые парни отправлялись на заработки в Рязань, Москву, Питер, а многие там и оставались. Обычный крестьянский двор имел лошадь, корову, свинью, несколько голов овец. Избы крыли соломой. Работали сами, всей семьей, и за всем, что требовалось для хозяйства, ездили за 18 верст в Рязань.
В селе была только одна частная лавка, но ее хозяин, Дмитрий Кондратьевич, был самодур, торговал, когда хотел, и если у него не было настроения, говорил покупателям: «Приходите завтра...» Позволить себе так говорить он мог потому, что был богат, имел много земли, жил в большом доме, имел мельницу-ветрянку и ссужал деньги за большие проценты.
