В день открытия, ровно в десять часов, мы большой компанией приехали в школу к молебну. С нами был г. Сигма, корреспондент "Нового времени", приехавший в Талашкино по каким-то делам князя. Его очень заинтересовало это зрелище.
По окончании молебствия и водосвятия в новых зданиях я раздала ребятишкам бубликов и пряников, так как многие пришли издалека и встали очень рано. В эту минуту подошли ко мне маляры, работавшие в школе, и стали просить на чай. Поодаль стоял грязный, замызганный, но славный кудрявый мальчишка, с усталым, симпатичным лицом, по-видимому их подмастерье. Один из маляров, расхрабрившись, и говорит мне:
-- Ваше сиятельство, вот тут у нас остался на шее мальчик, сирота. Мать его на Ходынке пропала. Четыре месяца, как о ней ни слуху ни духу... Теперь зима настает, нам его все равно не держать, расчета нет. Не возьмете ли вы его в школу?
Я было уже совсем отказала малярам -- мальчик оказался не смоленским уроженцем, но, посмотрев на мальчика, говорю ему:
Как тебя зовут?
Миша.
Что же, ты хочешь учиться?
Мальчик поднял на меня глаза и сказал, что очень хочет учиться. Мне стало жаль его, а маляр все приставал и приставал -- возьмите да возьмите мальчика. И я почему-то вдруг сразу решила взять его. Когда я сказала ему: "Ну, так и быть, оставайся у меня", -- он весь так и вспыхнул от радости. С этого дня он поступил в школу и оказался очень способным.
Немного погодя ко мне подходит другой-мальчик, большой, неуклюжий, топорный, лет 13-ти, и гнусавым, неправильным каким-то выговором стал тоже проситься в школу. Я его спрашиваю:
Кто ты? Как тебя зовут?
Я незаконнорожденный, Гриневской тут одной вдовы сын.
Это признание нас позабавило, в особенности Сигме показалось смешно, что мальчик сам себя так называет. Как я ни отбивалась, но он так упрашивал меня принять его, что пришлось и его взять. Таким образом в первый день набралось. 150 учеников, в том числе 12 сирот, которых я взяла совершенно случайно.
Через год после существования моей двухклассной школы, видя успехи учеников и прилежание, с которым они взялись за сельское хозяйство, я надумала реформировать мою маленькую школу в так называемую низшую сельскохозяйственную первого разряда. Расширенная программа этого типа школы дала бы возможность выпускать молодых людей, способных вести как свое хозяйство, так и отправлять различные обязанности по сельскому хозяйству в частных имениях. В то время в Департаменте земледелия служил Николай Алексеевич Хомяков, наш бывший губернский предводитель дворянства, старинный знакомый. Я обратилась к нему по поводу нового устава и преобразования моей школы. Он отнесся очень сочувственно и любезно взялся мне помочь. Я вмиг получила все, что хотела, и мою школу быстро переименовали, с субсидией в две с половиной тысячи рублей в год от министерства. Со своей стороны я прикладывала около семи тысяч, а были годы, когда расходы по школе достигали пятнадцати тысяч.
Управляющим новой школой я назначила Завьялова, так как он имел на то все права по своему специально агрономическому образованию, Панкова -- преподавателем общеобразовательных предметов, он же прекрасно руководил пчеловодством. Кроме того, пришлось еще пригласить шесть преподавателей, в том числе законоучителя, что и составило штат из восьми человек.
На второй год я ввела в школе игру на балалайке и пригласила В.А.Лидина, который приехал ко мне летом и обучил целый оркестр настолько хорошо, что когда осенью того же года приехал ко мне погостить известный основатель и руководитель балалаечного оркестра В.В.Андреев, тот был удивлен результатами и предложил устроить благотворительный концерт в Смоленске под его управлением, который и состоялся в зале Городской думы и прошел с большим успехом.
Для столярного дела я взяла из Петербурга хорошего мастера, отлично делавшего инструменты. Впоследствии и все наши балалайки делались под его руководством в школе самими учениками.
Также реформирована была и моя маленькая школа для девочек, которой до этого управляла Елизавета Ивановна Барщевская, дельная, серьезная и очень любящая свое дело молодая девушка, занявшаяся с большим рвением образованием и воспитанием крестьянских девочек. К сожалению, Барщевская очень недолго у меня служила, так как скоро вышла замуж, но и за это короткое время она оставила неизгладимый след в сердцах своих воспитанниц. Принесенная ею польза была очевидна все ее ученицы отличались чистоплотностью и большой добросовестностью.
Приобщив девочек к сельскохозяйственному образованию, я построила для них отдельное большое помещение. На занятия и в столовую они ходили вместе с мальчиками, а ночевали в общежитии под надзором смотрительницы, назначавшейся из жен семейных учителей, имевших здесь же квартиру.
Девочки все оказались очень способными и дельными. Начинали они учиться сельскому хозяйству очень робко, с сомнением. Когда им сказали, что они будут учить химию, то они расплакались, это слово показалось им страшным, а по окончании все вышли прекрасными работницами, и в "смутные годы" ни одна из них не причинила мне ни малейшей неприятности.
Свободное копирование
