Осенью 1941 года дедушка совершенно случайно встретил... родного брата моего отца, Иосифа. Он с первых дней войны был в армии. О его судьбе мы ничего не знали. И вот в Сталинграде, на базаре дед вдруг увидел Иосифа. Замёрзший, в одной фуфайке, он продавал свою солдатскую шинель: голодный, а купить чего-то съестного не за что. Оказывается, после ранения Иосифа выписали из госпиталя, и он разыскивал свою часть. В той неразберихе обратиться солдату было не к кому. Дед привёз его к нам. Его отмыли, согрели и тело, и душу, накормили. Не помню подробностей, но можно только представить, каким счастьем и для него, и для нас была эта встреча. Но побыть с нами он мог только одни сутки. Полночи рассказывал о своих фронтовых скитаниях. Из этих рассказов помню, что в Крыму их часть немцы сбросили в море. Он спасся, благодаря спасательному жилету, снятому на поле боя с убитого немецкого офицера. Долго плавал в этом жилете в море, пока его не подобрал советский катер. Что было потом, как он очутился в Сталинграде, он мне рассказывал позже, уже взрослому, а тогда мне запомнилось только эта история его чудесного спасения. Наутро, распрощавшись с нами, Иосиф ушел в неизвестность, разыскивать свою часть и воевать дальше. В шинели, которую, к счастью не успел продать! Война для него закончилась аж на Дальнем Востоке...
Где-то в июле 1942 года через хутор, где мы жили, стали группами и в одиночку проходить отступающие, деморализованные советские красноармейцы и командиры. Их отступление больше было похоже на бегство. Один из них, лейтенант, заночевал у нас. Его рассказ мне запомнился на всю жизнь.
...Он воевал с первого дня войны, принял бой где-то на границе, утром 22 июня 1941 года. Его часть немцы разгромили, а он, раненный, попал в плен. Чудом выжил и бежал. Прилепился к группе таких же, как он, бойцов, отколовшихся от своих частей. В каком-то селе, где они остановились, чтобы передохнуть, местные жители сдали их немцам. Снова плен, и снова он бежал. Во время побега ему прострелили обе ноги. Раненый, дотащился до какого-то села. Там его приютила какая-то женщина. Выходила, подлечила, просила остаться, но лейтенант, верный присяге, ушел. Перешел линию фронта, к нашим. Здесь попал в руки „Смерша” („Смерть шпионам” – военная контрразведка), честно рассказал всё о себе, о своих скитаниях. Судьба была предрешена – расстрел! Но повезло! В очередном бою перебили всех командиров, пришло новое пополнение, ну, и дали ему в той неразберихе возможность „загладить свою вину” Он и загладил – командовал взводом вблизи города Калач-на-Дону, что примерно в 120 км от Сталинграда, и даже получил медаль „За боевые заслуги”. Но неожиданно немцы переправились через реку Дон. А за рекой – ровная, гладкая степь, аж до самого Сталинграда, без всяких укрепленией. И, не встречая сопротивления, немцы покатились по ней. Весь взвод, которым он командовал, перебили, а его снова ранило. Раны (осколочные) у него были по всему телу, и они ещё не зажили. Наши женщины, как могли, обиходили его, обмыли, накормили. Рано утром он ушел. Я хорошо запомнил его. Небольшого роста, щупленький, бледный, измученный. Его раненые ноги как-то странно были вывернуты – ступнями наружу. Он не шел, а ковылял, переваливаясь с боку на бок, как подбитая утка. Я с жалостью смотрел ему вслед. Видно, он почувствовал мой взгляд, обернулся, помахал рукой и как-то виновато улыбнулся. Опять он кругом виноват: один, без взвода, бежит... Все тогда были виноваты! Именно тогда вышел приказ Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина № 227: „Ни шагу назад"! За отступление без приказа полагалась смертная казнь на месте. Появились заградительные отряды НКВД, которые расстреливали отступающих…
Многие годы спустя я смотрел поистине гениальный фильм Сергея Бондарчука по незаконченному роману М. Шолохова „ Они сражались за Родину”. Действие там происходит почти в тех самых местах, о которых я пишу. Только мы не подозревали, в какой реальной опасности находились - буквально на краю гибели!
